Зигмунд в огне

Подготовка очередного номера журнала Poker Pages приближалась к дедлайну. Наш великий арт-директор показал макеты готовых страниц, журнал смотрелся великолепно. Все мои истории и фотографии тоже включили.

Мое последние задание по этому номеру получилось запоминающимся. Теро в Лас-Вегасе следил за Питером Истгейтом, и последние страницы дорабатывали мы вдвоем с Санной. Она дала мне задание связаться с фотографом, который должен был снять какой-то особенный портрет Илари «Ziigmund» Сахамиса – одного из самых интересных покерных персонажей. Илари всегда славился своим настороженным отношением к прессе, и Санна решила, что будет проще его разговорить, если интервью возьмет другой игрок в покер:

– Не бери диктофон, Илари не любит, когда его записывают. Еще он не любит сюрпризы, поэтому не пытайся застать его врасплох. Если он скажет хотя бы пару слов, считай это успехом. И, кстати, скорее всего, он не придет, даже если пообещает. Тебе придется названивать ему весь день и напоминать, чтобы он пообещал много раз и не смог отказаться.

Я, естественно, знал Илари. В 2008-м было не так много игроков, сравнимых с ним по легендарности, если вообще были. Ziigmund – его ник в онлайне – был самым популярным игроком в интернете. Другие великие игроки того времени – Том Дван, LarsLuzak и Фил Айви – были знамениты, в основном, благодаря результатам, а не своим характерам. Илари тоже много выигрывал, но знаменитым стал благодаря способности все так же быстро проиграть. Всего за пару месяцев до этого он проиграл $2 млн за одну сессию, после чего пожал плечами: «У меня было похмелье, плевать». Еще Илари был известен руганью в чате на своем ломаном английском, многие его фразы становились крылатыми и расходились по форумам по всему миру.

Зигмунд был легендой, но он был из тех людей, чье поведение в жизни совершенно не совпадало с его образом в интернете. Мы пару раз встречались, и я не помню, чтобы он проронил хоть слово. Я не представлял, как с ним работать, но принял вызов и созвонился с фотографом.

– Можем встретиться за пару часов до съемки? – спросил он. – Нужно кое-что купить.
– Без проблем, что нам нужно?
– Боксерские перчатки. Не в курсе, где можно купить дешевые и подержанные? И много бензина.

Мне показалось, что я ослышался, но он повторил:

– Боксерские перчатки и бензин. Мы будем его жечь.
– А Илари в курсе?
– Естественно нет. С ним и так невозможно договориться о съемке, а на такое он точно не согласится, если узнает. Не говори ему.

Я снова спросил себя, на что же я подписался.

Мы встретились с фотографом, которого звали Тааветти, в магазине подержанных спорттоваров. Купили пару перчаток, а потом отправились на заправку за бензином, специальной зажигалкой и огнетушителем, чтобы, если можно так выразиться, безопасно поджечь Зигмунда.

Когда мы приехали на место съемки – пустынный пляж – солнце только зашло. Было чуть выше нуля, пронзительный осенний вечер. В ожидании Зигмунда мы тренировались поджигать перчатки на мне, развлекая редких прохожих с собаками.

Фотограф просил меня махать перед ним горящими перчатками, чтобы настроить камеру. Рукам было горячо, и я думал о том, могут ли перчатки расплавиться.

Илари, конечно, опаздывал, и я, как только снял перчатки, сразу же ему позвонил, следуя совету Санны.

– Какая еще съемка? Разве я на нее соглашался? Думал, это только через неделю, – сказал он. На фоне были слышны звуки покерного клиента.

Едва сдерживая ярость, я сказал ему, что мы морозим задницы на пустынном пляже и подготовили дорогостоящий реквизит, поэтому ему обязательно нужно приехать.

Илари, кажется, немного растерялся, так как не привык, чтобы ему указывали, что делать. Тем не менее приехать он согласился. До меня только потом дошло, что в тот самый момент, когда я приказывал ему притащить свою задницу на холодный пляж, он, скорее всего, разыгрывал десятки тысяч евро. Надеюсь, он хотя бы выиграл раздачу.

После, как нам показалось, бесконечного ожидания, примерно через час Илари появился на своем «Феррари». Он припарковался прямо на пляже, и взгляды редких прохожих в нашу сторону стали еще строже.

Я слышал истории о том, как люди от зависти плевали в его «Феррари». В Финляндии не принято выпендриваться.

– Зачем вам бензин и огнетушитель? – спросил Илари.
– Уверен, фотограф сейчас все объяснит, – увернулся я от ответа. – Он приготовил кое-что особенное для этой фотосессии.

Узнав про наш план, Илари сказал, что не согласится ни при каких условиях. У него не было никакого желания себя поджигать, и его можно было понять. Илари и фотограф продолжали спорить, пока я не вмешался и не предложил просто покончить с этим, раз уж мы все равно на месте: «Уверен, Тааветти знает, что делает».

На самом деле я совершенно не был уверен в Тааветти.

Но Илари сдался, правда, при одном условии – он сделает заявление, а мы должны будем слово в слово напечатать его под фотографией. Он согласился на съемку, только если мы опубликуем его манифест.

Я даже не представлял, что он хочет сказать, но вспомнив, что от Илари вообще сложно добиться каких-то ответов, решил, что это хороший знак. В подтверждение сделки мы пожали друг другу руки.

Илари затянул толстовку и надел перчатки, а фотограф приказал мне облить их бензином. Пока я этим занимался, Зигмунд окинул меня тяжелым взглядом: «Лучше бы все прошло гладко, иначе я тебя спалю».

Тааветти сказал, что готов, и дал отмашку поджигать Илари.

– Готов? – спросил я, и не дав ему ответить, поджег перчатки и выбежал из кадра.

Никогда не забуду Илари, боксирующего горящими, как два факела, руками на фоне темно-синего неба. Он был похож на жонглеров огнем, которые тренируются в вечерних парках Барселоны.

Мы сделали фотографии, а Илари выжил, избежав ожогов. Когда мы упаковали вещи, я спросил, что он хотел сказать.

– Бери ручку и записывай слово в слово, чтобы ни одно не пропало, – сказал он с серьезным видом. Его манифест был целиком посвящен известному финскому игроку, который время от времени писал статьи для нашего журнала, а также был одним из его лучших друзей. Несмотря на это, они постоянно воевали друг с другом на форумах и страницах покерных журналов. Но в этот раз Илари вышел на новый уровень и облил своего соперника грязью высшего сорта, в лучших традициях своих чатов в онлайне.

Я все записал, и когда Илари скрылся в ночи на своем «Феррари», в растерянности позвонил Санне.

– Ну что, Илари пришел? – спросила она.
– Да, и мы его подожгли.

Санна посмеялась.

– Но есть небольшая проблема, – начал я. – Кажется, я пообещал ему, что мы дословно процитируем одно его заявление. Он согласился на съемку только с таким условием.

– Хорошо, что он сказал?

– «Этот ***** ******* (один из самых известных финских игроков, имя которого я не хочу называть на 2+2) постоянно приходил ко мне за презервативами и виагрой, чтобы **** самых жутких шлюх».

Мы посмеялись вместе, но это был нервный смех. Мы не знали, что делать. Злить Илари не хотелось, ведь мы планировали работать с ним в будущем, но и напечатать такое не могли. А если напечатаем, разозлится *****, который тоже был нам нужен.

В итоге мы позвонили Ясперу, к которому всегда обращались в безвыходных ситуациях. Он знал всех спонсоров журнала, всех сотрудников и Илари. Яспер сказал, что Илари очень упрямый, и если мы не сдержим обещание, он очень разозлится и больше никогда не будет с нами сотрудничать.

– Решать вам, но думаю, придется печатать.

В итоге мы все напечатали, слово в слово.