Истории Анттонена. Глава 11

С Багамских островов я вернулся загорелым и отдохнувшим. Статья про Джонни Лоддена всем понравилась, хотя дело было не в моем великолепном стиле изложения – чтобы испортить такой исходный материал, пришлось бы очень сильно постараться. Теперь я должен был взяться за историю Зигмунда. Я всегда был фанатом Илари и его образа жизни, так что с нетерпением ждал этой возможности. Увы, написать эту статью мне не довелось. Частично повинен в этом Йенс Киллонен, но основная вина лежит на мне.

После возвращения с РСА пришло время подписывать контракт с TowerGaming. Юристы Pokerisivut внимательно изучили его и подтвердили, что все в порядке. От меня требовалось вести блоги на финском и английском, носить их нашивки во время турниров и опубликовать шесть историй о своих покерных путешествиях в журнале Pokerisivut в течение 2009 года. Все призовые я мог оставить себе.

Мы определились с расписанием на ближайшие шесть месяцев. Я должен был сыграть в крупнейших финских турнирах – Helsinki Freezeout с бай-ином 3k в январе и Midnight Sun (3k) летом, а также поиграть практически во всех ЕРТ (за исключением Копенгагена) и побывать в экзотических местах вроде Латинской Америки. Мне перевели первый платеж – 17,000 евро, чуть позже я получил еще 35-40k.

Также мой блог перевели на главную страницу сайта Pokerisivut, к блогам звезд. Вот их имена: Илари Сахамис, Вилле Вальбек, Сами Келопуро, Йенс Киллонен, Юха Хельппи, Рику «WaterIntoWine» Вихресаари. И я – в такой компании...

Моих недоброжелателей это просто взбесило. Они были уверены, что я этого недостоин. Правы они были только отчасти. Очевидно, что контракт я получил не за свою божественную игру: рум не нуждался в угрюмом профессионале, успешном в турнирах, но не умеющим общаться с прессой или вести блог. Мало кто в стране отвечал их требованиям в этом смысле лучше, чем я. Говорили также, как низко пал Pokerisivut, переместив мой блог в компанию к топ-игрокам. Я принимал эти выпады очень близко к сердцу и пытался оскорбить каждого, чьи комментарии мне не нравились, что еще больше нагнетало напряжение и умножало ряды моих врагов. Я до сих пор не очень хорошо переношу критику: трудно игнорировать людей, которые поливают тебя грязью на регулярной основе. Хотя я работаю в этом направлении.

Helsinki Freezeout состоялся через несколько дней после моего возвращения с PCA (где я, к слову, не сыграл ни в одном турнире). Я очень нервничал, так как это был мой первый серьезный офлайн-турнир, да еще и в компании всех звезд финского покера. Мне бешено хотелось показать себя с лучшей стороны. Конечно, в турнирах я ничего не понимал и, возможно, мое матожидание было отрицательным, но я, разумеется, считал себя одним из фаворитов и пытался переиграть всех и каждого. После серии взлетов и падений я умудрился перейти во второй день со средним стеком, но на следующий день вылетел в самом начале, поставив 4-бет-пуш с одномастными Ax Qx на катоффе против баттона. Игрок на баттоне заколлировал с королями, первой картой на флопе открыли туза, но потом положили короля.

Также по ходу турнира я поиграл кэш в PLO, не зная об этой игре практически ничего. Думаю, я делал это в рамках подготовки к статье про Зигмунда – хотел понять, о чем его спрашивать про омаху. Закончив в плюс первую же сессию в онлайне, я обнаружил у себя природный талант к омахе, которого должно было хватить, чтобы бить игру 5/5 с глубокими стеками против сильнейших профессионалов Финляндии. Причем, кажется, я там остался в плюсе, потому что всю следующую неделю играл PLO 5/5 и 10/10 в интернете.

Но я был так плох... Бешено переигрывал голых тузов и считал соперников полными идиотами. Но как же им везет, думал я: выставляются на 200 бб со своим дро против оверпары и постоянно доезжают! Проиграл я тогда довольно прилично.

Следующим турниром стал этап ЕРТ в Довилле, бай-ин 5k. Я всегда ненавидел Францию – ее надменных жителей, еду, культуру... Эта ненависть родилась в 2000 году во время чемпионата Европы по футболу, где Франция обидела мою любимую (тогда и сейчас) сборную Италии. Это был мой рекордный проигрыш у букмекеров: я тогда поставил все, что имел, даже игры для PlayStation и деньги, которые занял под это дело у знакомых. И заработал бы хорошую пятизначную сумму, если бы не чертов гол на последней минуте.

Мы с Йенсом взяли билеты на один и тот же рейс. И едва не отказались от поездки вообще: мы собирались играть день 1В, и Юха Хельппи прислал нам из Франции смску, что посадочных мест уже не осталось. У парня извращенное чувство юмора, это уж точно.

Путешествие из Парижа в Довиль получилось не слишком запоминающимся. Перед поездом мы зашли в привокзальный ресторан, где заказали антрекот. Он оказался практически несъедобным, как и вся еда в этой стране, но больше всего нас поразил гарнир: рядом с мясом на тарелке лежал... попкорн. И больше ничего! Мы съели меньше четверти порции и ушли, не оставив чаевых.

Французские машинисты печально известны своей любовью к забастовкам, которые обычно начинаются в середине смены. Однажды я ехал из Монако в Ниццу, когда поезд внезапно остановился в чистом поле. Машинист сказал какую-то тираду по-французски, двери открылись и пассажиры повалили гулять. Но на этот раз нам повезло.

Йенс поселился в отеле рядом с казино, который стоил адски дорого – больше 200 евро за ночь. Мой бюджет таких расходов не предусматривал, поэтому я остановился в паре километров в дыре, больше напоминающей мотель. Моими соседями оказались тараканы, а в номере было холоднее, чем на улице (дело было, напоминаю, зимой). Там стоял нагреватель воздуха, напоминавший вентилятор в коробке, но работал он ровно 21 минуту, а потом с громким стуком выключался. У меня не было выбора, кроме как просыпаться каждые 20 минут и включать его снова. Так я провел ночь перед своим первым в жизни турниром ЕРТ.

Сыграв несколько невероятных по идиотизму раздач, я вылетел в конце первого игрового дня. Подробностей не помню, но в основном это были кретинские блефы.

После турнира я вернулся в Париж и купил билеты Хелене. Мне хотелось погулять с ней по Парижу и несколько дней поиграть кэш в клубе Aviation. Мы отлично провели время. Париж стал последней светлой страницей в наших отношениях. Мы ни разу не напились, ни разу не вляпались в историю и были просто парой влюбленных в одном из самых романтичных городов мира.

Игра в клубе Aviation удалась не вполне. Каждый день я заканчивал в небольшом плюсе, а в самом конце проигрался практически в ноль. Я проиграл два самых больших банка за всю поездку, 8,000 и 9,000 евро. В первом у меня были дамы против пары троек, на ривере оппонент поймал сет (мы играли в безлимитный холдем 10/20 с глубокими стеками). Второй банк случился в игре 10/20 дилер чойс, когда соперник заказал PLO8 (или даже NLO8, точно не помню). Я не знал правил, но быстро разобрался, что банк делится между хай и лоу рукой. Проблема была в определении лоу. В решающей раздаче я считал, что имею натсовое лоу и оверпару, но выяснилось, что у меня была лишь оверпара без лоу. Урок получился дорогим – на столе осталась большая часть моего банкролла. Кстати, сейчас омаха хай-лоу – одна из моих любимых игр, и я довольно прилично усилился.

Банкротства удалось избежать благодаря трехкарточному покеру против казино. На последние деньги я собрал три семерки и выиграл несколько тысяч евро. Я так обрадовался, что даже не пошел в Aviation отыгрываться, решив, что возьму свое в онлайне.

В общем, первое путешествие в рамках контракта с TowerGaming получилось весьма бесславным. В статье я добросовестно описал свои отношения с Францией и неудачи на всех фронтах, а также намекнул, что садился в игры против казино. Некоторые подробности я опустил, чтобы сохранить видимость профессионализма, но в целом умело создавал образ законченного лудомана. Эта концепция пришлась по душе всему редакторскому составу, и в своих следующих статьях я ко всеобщему удовольствию рассказывал о том, как напивался, терял деньги и творил всякий бред.

Я как раз начал зачитываться рассказами Чарльза Буковски и Чака Паланика. Особенно полюбились мне герои Паланика, которые с изощренным усердием стремились упасть на самое дно. Мне больше не хотелось быть успешным игроком в покер. Я хотел стать легендарным лузером и вызывать жалость, добиться героического статуса максимально негероическими поступками, так сказать.

Мне снова понравилось проигрывать. За первые месяцы 2009 года я несколько раз проиграл весь банкролл. Шесть дней в неделю я был успешным гриндером, а на седьмой делал выстрел на лимиты в десять раз выше рабочих. Это была беспроигрышная стратегия: я или выиграю кучу денег, или снова почувствую кайф от постигшей меня катастрофы. Второе, кстати, нравилось больше.

Через несколько месяцев я попал на самолете в грозу. Мы летели над Атлантикой. Думаю, на самом деле серьезной опасности не было, но пассажиры визжали и сумки вываливались из багажных отделений. Несмотря на то, что в своей жизни я совершил сотни перелетов, мне до сих пор немного страшно летать, и меня всегда преследовали кошмары о катастрофах. В какой-то момент, когда самолет начал свободное падение (позже я узнал, что пилоты часто резко уходят вниз, чтобы избежать грозы), я был уверен, что мы все погибнем. У сидевшей рядом женщины случилась истерика, а я вдруг начал зловеще улыбаться. Помните сцену из «Бойцовского клуба», когда Джек ухмыляется во время авиакатастрофы? Именно так все и было. Мне не хотелось умереть, но я наслаждался близостью глубочайшего провала...

Похожее чувство я испытывал, раз за разом проигрывая все деньги в слишком дорогой игре. На последние 5 тысяч я садился за столы 10/20 или 25/50, играл всегда в тильте и понимал, что это минусово, но остановиться не мог. В ушах музыкой звучали слова Джонни Лоддена: «Это всего лишь деньги». Плюс мне хотелось, чтобы было о чем писать в блог. Мой лирический герой мог жить, только раз за разом убивая свой банкролл.

В начале этих выстрелов мне всегда было немного не по себе. Но потом, проиграв 1-2 тысячи, я успокаивался. Смерть в покере означала жизнь вне его. Выставляя остаток своего стека на дро, я упивался секундами ожидания колла, а потом с наслаждением смотрел, как оппонент уворачивается от моих аутов и выигрывает раздачу. Это был экстаз, оргазм.

Набивать банкролл с нуля тоже получалось довольно легко. В этом помогал почти 100% рейкбек от Tower – рейкбек и зарплата в журнале каждый месяц приносили мне несколько тысяч. Мелкие лимиты я по-прежнему бил уверенно, хотя мое преимущество уменьшалось. Пройдет еще несколько месяцев, и оно вовсе сойдет на нет.

В феврале произошло еще одно запоминающееся событие – Йенс выиграл копенгагенский этап ЕРТ и получил более миллиона долларов.

Я не играл – этот этап не вошел в наш план из-за слишком высокого бай-ина (8 тысяч евро) и сильного состава, но прилетел в Копенгаген на вручение премий Scandinavian Poker Awards. В 2009-м их вручали впервые. Там бесплатно наливали, и я приложил максимум усилий, чтобы напиться. Основную работу все равно делал Тааветти, а от меня требовалось пересказать речи победителей. В статье я уделил основное внимание Магдалене Ин Де Биту, случайно обнажившей свой сосок во время награждения – она умудрилась напиться еще сильнее меня.

В 2009-м Гас Хансен много играл омаху в онлайне и почти каждый день сражался с Зигмундом. На вручение скандинавских наград Гас прибыл с двумя девушками, которые, по-видимому, составляли ему компанию в постели. Мы сидели все вместе – Зигмунд, Яспер, Йенс, Ларс Лузак и еще несколько человек. Илари сказал, что у Гаса сегодня день рождения, и предложил нам спеть ему серенаду. Чтобы увидеть это видео, нужна регистрация на сайте, но рекомендую вам не пожалеть времени – оно того стоит.

Еще я взял интервью у Уильяма Торсона. У него репутация плейбоя, поэтому мы устроили интервью и фотосессию в самом подходящем месте – женском туалете. Через год мы встретились с ним на финальном столе Pokerstars Baltic Festival – он занял первое место и получил более 80k€, я пришел третьим и выиграл 32k€. Выяснилось, что он помнит меня, и все из-за того интервью.

В свободное время я играл в казино в омаху 5/10. Мне удалось сесть за 3-макс стол с двумя пожилыми итальянцами, и это были два единственных человека во всем казино, игравшие еще хуже меня. Так что я даже выиграл какие-то деньги, несмотря на абсурдно высокий рейк.

Домой я вернулся за день до финального стола. Была какая-то веская причина, достаточно веская, чтобы пропустить вечеринку по случаю успеха Йенса. Мой 18-летний друг внезапо стал богаче на миллион долларов. Причем он даже доли не продавал. Понятно, что истории Зигмунда была дана отставка, нужно было срочно делать материал с Йенсом. Статья заняла 12 страниц и стала моей лучшей работой для журнала. О Зигмунде я должен был писать в апреле, но к тому времени я полностью вышел из-под контроля, и редакция обратилась к другому журналисту.

Наши отношения с Хеленой зашли в тупик. Она была слишком неукротимой, ненавидела опеку и при этом не хотела брать на себя никакой ответственности за свои действия. Наверное, я ей действительно нравился, так как она прожила со мной дольше, чем с кем-либо, но в конце концов наша жизнь превратилась в один сплошной конфликт.

То, что начиналось как миссия по спасению Елены Прекрасной, постепенно превратилось в ад. У меня больше не было времени на самого себя. Мое расписание полностью зависело от того, что делает Хелена. Я тщательно планировал свои выходные, чтобы всюду сопровождать ее и не давать напиваться. Адский коктейль из ответственности и ревности... Слухи о том, как она флирует с парнями, когда меня нет рядом, сводили меня с ума.

Ее вины в этом не было. Она ничего от меня не требовала, просто я слишком остро на все реагировал. Постепенно я отдалился от друзей и променял радости жизни на тотальный контроль над своей возлюбленной. Но наш роман это не спасло. Мы практически не разговаривали, разве что на бытовые темы. Общих интересов не было. Обсуждения проблем в отношениях мы тоже избегали. Страсть просыпалась только когда мы ругались из-за алкоголя или парней, окружавших Хелену. Мы словно стали незнакомцами, которых почему-то все время сводят вместе. Уверен, мы оба хотели исправить эту ситуацию, просто не знали, как это сделать.

Ранней весной мы вместе поехали на несколько дней в Нью-Йорк и Мексику. Это было ужасно. Мы молчали за столом, молчали, лежа в постели. Я хотел быть с ней повсюду и в то же время не мог находиться с ней в одной комнате. Она, уверен, полностью разделяла это чувство.

Четыре дня после возвращения из Мексики мы не общались, потом Хелена прислала мне смску: «Надо поговорить». Я понимал, о чем нам надо поговорить...

– Думаю, нам не следует больше встречаться, – сказала она. Я молчал. – Ну скажи что-нибудь! Ты в порядке?

– Да, думаю, это правильное решение, – ответил я самым монотонным голосом, на который был способен. Мы обнялись, я поцеловал ее в щеку и ушел.

Через полчаса я пришел домой. По дороге я пробовал слушать музыку, но у айпода села батарейка. Хорошо помню, какой была погода, да и вообще все детали того дня. Говорят, люди особенно внимательны к деталям, когда переживают сильнейший стресс.

Дома я разрыдался. Позвонить было некому – от всех друзей я отдалился. Потом начал бросать в стену разные предметы. Включил душ и залил водой часть квартиры. А потом сделал то единственное, что помогло почувствовать себя лучше: открыл клиент TowerGaming и проиграл банкролл в омаху на 25/50. А потом перевел все деньги со своего банковского счета в онлайн-казино и спустил их в рулетку. Мне хотелось упасть на самое дно.

Там оказалось не так плохо. Не было денег, не было подружки. Была свобода. Я просто лег спать в семь часов вечера, хотя проснулся в 10 утра, и проспал 15 часов. Это был самый спокойный сон в моей жизни.

На следующий день я получил письмо от редактора журнала, который напоминал мне о пропущенных сроках публикаций. Я вспомнил, что той ночью собирался закрыть все свои долги по текстам, но после разговора с Хеленой обо всем забыл. О том, чтобы дописать все сейчас, и речи быть не могло. Я послал редактору письмо, в котором сообщил, что только что расстался с девушкой, и у меня есть проблемы посерьезнее, чем его дурацкие дедлайны и его дурацкий журнал. После этого я выключил мобильный и пошел по кабакам. На вторую или третью ночь я оказался в постели с незнакомой женщиной. Не помню ее лица, но помню, что она была весьма упитанной.

Я упал на самое дно.