Дэвид Бейкер: Для меня комфорт важнее ожидания

– Привет, Дэвид, как дела?

– Все отлично, привет.

– Завтра тебе предстоит играть финальный стол LAPC, ты, наверное, в приподнятом настроении?

– Естественно, и это было совершенно неожиданно. Еще за три дня до начала я вообще не собирался играть в этом турнире. Серию LAPC я не пропускаю уже 10 лет, но предпочитаю кэш по микс-играм. В турниры сажусь только на Мировой серии и очень редко в ЛА. Тут очень хороший кэш, уже несколько месяцев играю довольно высокие лимиты. Турниры мне играть не так выгодно, особенно по NL. Я почти не работаю над игрой в сравнении со многими ребятами.

– Хотел сэкономить $10k?

– Дело даже не в деньгах, турнир идет очень долго, приходится жертвовать 4-5 днями кэша. В поздней стадии на это не обращаешь внимания, но первые дни проходят тяжело. Решающим фактором стало начало турнира в субботу. В выходные наш кэш собирается плохо. Я решил, что смогу смириться с пропуском сессии, если продержусь до понедельника, когда будет близко к деньгам.

Еще одним фактором стала отличная работа Мэтта Саважа по организации сателлитов в главный турнир. Я не устаю повторять, что сателлиты – ключ к успеху в подобных турнирах.

– Ты имеешь в виду, что профессионалы с радостью приедут, если половина поля будет состоять из сателлитчиков?

– Именно. Хотя дело даже не в профессионалах, топовые регуляры будут играть в любом случае. Я говорю скорее про средних игроков, сильных любителей и других сомневающихся. Есть примерно 100 человек, которые не пропускают этапы WPT или серии в Venetian, на эту группу сателлиты не повлияют. Но повлияют на гриндера $10/$20 – хорошего игрока, но без опыта игры в МТТ за $10k. Таких игроков сателлитчики могут склонить в сторону турнирной зоны.

– Расскажи, чем тебе пришлось пожертвовать, какие лимиты вы играете?

– Миксы $300/$600 с обязательным страддлом, иногда повышаем до $1k/$2k.

– Твои оппоненты играют турниры?

– Практически нет. Я, наверное, единственный, кого можно завлечь в МТТ. Джесси Мартин, с которым у нас схожие взгляды, тоже иногда играет. Я уже 20 лет время от времени играю МТТ по NL. С возрастом стал гораздо реже, но что-то еще помню. Могу сравнить их с ездой на велосипеде или с гольфом. По мне не скажешь, что я хороший игрок, но примерно 10 раз в год выбираюсь на поле и показываю хорошие результаты, как в университетские годы. За счет мышечной памяти.

– Давай вернемся в прошлое, ты родился 14 июля 1972 года. Я родился 13-го и прекрасно знаю, что значит праздновать день рождения на WSOP.

– В этот день я обычно возвращаюсь домой, размышляя, что все могло бы сложиться иначе. Я уже настолько стар, что скоро смогу играть турнир сеньоров.

– Если в кэше не будет экшена?

– На Мировой серии играю все турниры. В этом году впервые задумался, что стоит сосредоточиться на кэше. Но знаю себя, все равно буду играть турниры, слишком сильно люблю Мировую серию.

– Родился ты в Коннектикуте, чем там занимался?

– Жил до трех лет, орал, ходил под себя и ел детское питание. Потом до 6 лет семья жила в Массачусетсе. Отец работал в нефтяном бизнесе и каждые 4 года переводился на новое место. У моих детей другая жизнь, дочке 16, приемная такого же возраста, они всю жизнь прожили в одном месте. А для меня переезды стали хорошей школой.

– В то время ты, наверное, их ненавидел?

– Воспринимал спокойно, кроме самого последнего, когда уже заканчивал школу. Я учился в отличном месте, завел прекрасных друзей и привык к нему. Но в итоге все сложилось великолепно. Учился в Луизиане, мы переехали в другой город в этом же штате. Потом я начал жить самостоятельно, поступил в Обернский университет и получил диплом по финансам. Сначала хотел стать инженером, у меня была предрасположенность к математике. Не сомневался, что буду работать по специальности с 9 до 5, как отец. Но на втором курсе начались занятия по электричеству, я понял, что это совсем не для меня, и перевелся на финансы. Сам не очень понимал, чем хочу заниматься.

– В юности у тебя было какое-нибудь увлечение?

– Я интересовался фотографией и много занимался спортом. Сейчас, глядя на меня, все подумают – он тот еще атлет. Но в старших классах я успешно играл в гольф и теннис, а еще раньше – в бейсбол. Родители забирали меня из школы и везли на различные тренировки. В школе тоже особых проблем не было, мне отлично давалась математика, но были проблемы с английским. Так что переход в покер стал логичным продолжением жизни, к тому же некоторые лудоманские наклонности у меня тоже есть.

– Есть какие-то истории из детства?

– Нет, но могу вспомнить, что привело меня в гэмблинг, это было забавно. В детстве отец часто брал меня с собой на скачки, а когда мне было 12, родители впервые поехали в Вегас. Оттуда они привезли колоду карт, немного фишек и брошюру по стратегии блэкджека. Когда я возвращался из школы, мы каждый день играли, это продолжалось примерно месяц. Родители сами поспособствовали моей любви к картам.

– Тебе повезло, что знакомство с игорным миром началось со стратегии, возможно, это предопределило, что впоследствии ты увлекся покером, а не крэпсом.

– Да, хотя лудоманских историй, связанных с блэкджеком и с крэпсом, у меня тоже хватает. Покер я впервые увидел в казино, мы приходили туда с друзьями, чтобы поиграть в блэкджек. Не скажу, что был экспертом, играл ради веселья и хорошо проводил время. Потом, в начале 90-х мой лучший друг увидел трансляцию Мировой серии по телевизору и предположил, что мне тоже понравится. Помню свою первую сессию в Билокси, где сел играть стад $2/$5.

– Как закончил?

– Без понятия, уверен, что проиграл, но мне понравилось, сразу влюбился в игру. После колледжа я переехал в Новый Орлеан, где устроился на первую работу, продавал страховки. В миле от моей квартиры находилось казино прямо на корабле, начал ходить туда все чаще. В пятницу заканчивал работу в 12 и играл до утра понедельника. Сначала в стад, потом в холдем. Однажды знакомый посоветовал обратить внимание на лимитную омаху $10/$20 и $15/$30. Сначала там проигрывал, но достаточно быстро разобрался что к чему.

– Это была омаха хай-лоу?

– Нет, просто хай. Приятель сказал, что после этой игры я больше не захочу играть ни во что другое.

– Ты работал в Dun & Bradstreet?

– Да, устроился туда кредитным аналитиком, со временем мне предложили повышение – должность главы аналитического отдела в Хьюстоне.

– Не могу поверить, что ты бросил все это ради покера.

– После этого я успел еще несколько раз поменять работу.

– Тебе не нравилось?

– Да, продажи – вообще не мое, хотя проработал в них 10 лет. Параллельно играл в Хьюстоне холдем $10/$20 и $20/$40. Там я познакомился с Рэем Хенсоном, твои слушатели наверняка его знают. Это было в 1998-м, они с другом организовывали игру, и дела шли не очень хорошо. Сначала я познакомился с его приятелем, он пригласил меня поиграть с ними. Очевидно, был не очень высокого мнения о моем уровне. Потом он вспоминал, как позвонил Рэю: «Я нашел парня, у которого есть деньги и постоянная работа, играет он так себе». В действительности же я играл в хороший плюс, просто он не понимал, что я делаю. Рэй был в другом городе и прилетел специально, чтобы поиграть со мной. Но после первой же сессии сказал напарнику – ну ты и придурок, очевидно, он хорошо играет.

– Что это была за игра?

– Тогда почти везде играли в лимитный холдем, мы играли $10/$20 за 10-макс столом с рейком $8 и обязательными чаевыми $2 с банка. Как вообще можно побить такую игру? Но я выигрывал столько, что бросил работу с зарплатой $100,000 в год. После этого начал регулярно ездить в Вегас с братом Сетом. Он раньше тоже играл, но бросил и устроился на обычную работу. А у меня в покере сразу стало хорошо получаться, хотя в игре было много пробелов. Это происходило еще до интернета, ни о каких солверах вообще не слышали, я до всего доходил самостоятельно. Но игра была настолько хорошая, что на $20/$40 я почти сразу начал зарабатывать больше, чем в продажах.

– Это же огромный риск, ты бросил работу с 6-значной зарплатой. Я бы понял, если бы ты сделал это после победы Манимейкера, но как ты решился на такой шаг до покерного бума?

– Кажется, я тогда и бросил работу, это произошло в 2003-м. Помню, как сказал первой жене, что буду играть в покер профессионально. «Ты что, охренел, идиот?» – отреагировала она. У нас только что родилась дочь, мы жили в Хьюстоне, где покер был запрещен, никаких сбережений не было.

– Похоже, она не была фанатом покера?

– Покер ее вполне устраивал, когда приносил дополнительный доход. Она родилась в деревне, и отношение к гэмблингу было соответствующее – невозможно зарабатывать этим на жизнь. Мы договорились, что вернемся к обсуждению через 6 месяцев, когда будут первые результаты. Я бы без проблем нашел работу, если бы все было плохо. Но искать не пришлось, не скажу, что покерная карьера была безоблачной, но я всегда мог содержать семью. Тогда мы жили в Хьюстоне, потом переехали в Аризону. Я никогда не жил в местах, где можно легально играть в покер. С 2003 года почти все время провожу в разъездах.

– Почему? Тебе, как специалисту по микс-играм, было бы логично переехать в ЛА или Лас-Вегас.

– Я предлагал жене, но она не захотела. Не любит принимать сложные решения, в Техасе чувствовала себя в безопасности. Я не стал настаивать и почти каждую неделю ездил в Commerce, как в командировку. Убедил себя, что это нормально, потому что проводил с семьей столько же времени, сколько обычный человек с графиком с 9 до 5. Какое-то время все шло нормально, но постоянные разлуки не могли не сказаться, мы поняли, что у нас разные интересы, и решили разойтись. Я ни о чем не жалею, а дочку от первого брака люблю больше всего на свете. Некоторое время после этого я провел в Хьюстоне, встретил там нынешнюю жену и с ней переехал в Аризону. До Калифорнии так и не добрался, опять по семейным обстоятельствам. У жены есть дочь от первого брака, у них с бывшим мужем совместная опека 50 на 50, поэтому приходится жить там. Для меня комфорт близких и любимых людей важнее ожидания в покере. Наверняка у нас было бы гораздо больше денег, если бы я проявил больше эгоизма и настоял на переезде. Через два года мы точно переедем на побережье, когда наши дочери закончат школу, сейчас им по 16 лет.

В таком образе жизни есть много минусов. 200 дней в году я просыпаюсь один в номере отеля, но в последнее время жена регулярно ездит со мной, когда дочь остается с ее бывшим. Это очень дорого, помимо привычных для всех счетов мне приходится платить по $3,000 в месяц за отели, самолеты, аренду машин и рестораны. Но деньгами жизнь не ограничивается, я доволен своим выбором.

– Ты все время играл кэш, какое отношение у тебя тогда было к турнирам?

– Мне они всегда нравились, играл, если была возможность. Мы подружились с Рэем Хенсоном и вместе путешествовали по разным казино. Могли поехать в Commerce играть холдем $40/$80 или в Рено на этап WPT. Сейчас он живет в Хьюстоне, и мы видимся не так часто. На крупные турниры всегда отбирались через сателлиты, в те годы они были очень популярны. В 2007-м и 2009-м я играл чемпионат WPT за $25k, в обоих далеко прошел. В 2007-м выиграл Карлос Мортенсен, а я вылетел на 23-м месте. У игроков все время спрашивают про самый жестокий бедбит, мой случился именно тогда. Покер был на пике популярности, Карлос получил $3.9 млн, контракты раздавали всем подряд. Если ты был способен правильно написать слово «покер», тебе сразу предлагали наклейку. Я выиграл сателлит и в первый день попал за стол с Гасом Хансеном, Эриком Линдгреном, Ли Уоткинсоном и Дойлом. Меня никто не знал, но я их разорвал. Помню, по итогам первого дня CardPlayer спросили у Гаса, как ему игралось за столом с кучей звезд. Он ответил, что справа сидел незнакомый игрок по фамилии Бейкер, имя он даже не запомнил, вот этот парень выиграл все раздачи и играл безошибочно. Прошло больше 10 лет, но я помню все детали.

В пятом дне, когда осталось 23 игрока, Карлос сделал рейз, я защитил ВВ с 8d 9d . У меня было около 700k, у него больше 1 млн на 12k/24k. Он открылся 75k, вышел флоп 6x 7x 8x , я сыграл чек-рейз олл-ин на ставку 100k, он думал несколько минут и заплатил с Ax 7x . На терне открылся бланк, а на ривере – знаменитый туз Барри Гринстайна. Я пошел в кассу, получил $92k, закончил с мелкими формальностями, а в лифте не сдержал слезы. По математике, естественно, этот бедбит не был самым жестоким, но был таким по ситуации. Финальный стол открывал передо мной любые покерные двери. Я играл в зеленой рубашке, с тех пор вообще не надеваю зеленое за покерным столом, хотя это мой любимый цвет.

– Ты суеверный?

– Немного, есть счастливые футболки для Мировой серии.

– Расскажи про 17-е место в главном турнире 2010 года.

– Такого удовольствия от игры я больше никогда не получал. В том году тоже раздавали контракты, в пятом дне ко мне обратились представители PokerStars, играл в их символике.

– Как это работало?

– Ко мне подошел агент, когда в игре оставалось 100 или 200 человек. Сказал, что будут платить по $1,000 за каждое появление в кадре.

– Они и такое считали?

– Да, в случае выхода на финалку сумма возрастала до $5k плюс $1 млн сразу, а за победу – $10 млн. Я оказался на ТВ-столе, но из-за бедбита долгое время играл с очень коротким стеком. Дотянул до 17 места и не расстроился, готов был вылететь намного раньше.

– Первый браслет ты выиграл в 2012-м. Что думаешь о турнирах по микс-играм?

– Это мои любимые турниры, почти каждый год выхожу на финальный стол. Не хочу показаться заносчивым, но считаю себя одним из сильнейших игроков в лимитных турнирах. В 2010-м я вышел на финальный стол в турнире по HORSE, тогда я очень хорошо играл в лимитный холдем и отлично чувствовал турнирную стратегию, но другие игры знал плохо. Но это было неважно, в турнирах за $1.5k-3k я всегда предпочту специалиста МТТ, а не кэша, в $10k все немного иначе. В том турнире я два дня подряд играл с Филом Айви, внимательно следил, как он маневрирует с коротким и средним стеком, потом у него стало много фишек, и он выиграл. Мы часто играли раздачи друг с другом, я многому у него научился.

Браслет 2012 года стал особенным событием, до этого у меня было несколько возможностей, но выиграть никак не удавалось. Несколько раз был чиплидером в 3-максе, но вылетал все время первым, кажется, я раз 10 занимал 3-е место.

– Я у всех спрашиваю, где ты хранишь браслет?

– Стоит на полке дома, всегда на виду, но на руку, кажется, его ни разу не надевал. Я горжусь этим достижением. Многие игроки относятся к браслетам с пренебрежением, говорят, что играют только ради денег. Но я не из таких, люблю покер, Мировую серию, браслеты и другие трофеи. Сейчас турниры играю редко, но Мировая серия остается особенным событием. Естественно, завтрашний финальный стол LAPC тоже очень важен.

– Когда передача выйдет в эфир, слушатели уже будут знать, что ты выиграл. Как изменилась твоя жизнь после такого успеха?

– Хаха, было очень круто [Шутка оказалась пророческой, Дэвид действительно занял 1-е место и получил $1,015,000 – прим. ред.]

– Если серьезно, что ты почувствуешь, если завтра вечером твое имя нанесут на этот огромный кубок WPT?

– Мне кажется, отсутствие победы в большом турнире по NLHE – серьезный пробел в моем покерном резюме. Первое место его устранит и еще больше возвысит мою карьеру. Я многого добился в покере, но не уверен, что коллеги относят меня к элите, особенно в NLHE.

– Как раз хотел спросить про твои амбиции. Тебе это важно? Многие специалисты микс-игр избегают публичности. Хотел бы оказаться в Зале славы?

– Конечно я бы этого хотел, но не уверен, что моих достижений хватит. С каждым годом оказаться там будет все сложнее, потому что бесконечные турниры хайроллеров все изменили. Но я горжусь своей карьерой, у меня всего один браслет, но, как мы уже говорили, по паре финальных столов каждый год. Не хватает только большой победы в турнире по NLH.

– Я завершаю интервью блицем. Вспомни самый большой банк, который ты разыграл?

– По ожиданию, естественно, против Мортенсена. Но вообще я не запоминаю такие вещи, в кэше я сейчас разыгрываю самые крупные деньги за всю жизнь. Уже несколько месяцев регулярно играю в дорогой игре в ЛА. За это время понял, что игра никуда не денется, мне не нужно насмерть биться в каждой раздаче, в любой день могу вернуться и вновь сесть за стол. Главное играть в плюс на дистанции. Раньше у меня были с этим проблемы, я постоянно считал свой стек и прикидывал, сколько проиграл от пика.

– Кто самый сильный игрок, про которого мы никогда не слышали?

– Назову Мэтта Шимазека, который проиграл Скотту Сиверу в хедз-апе турнира по лимитому холдему. Он играет только микс-игры, всего 3-4 турнира по $10k в год, но разрывает в кэше.

– Самая успешная покупка долей?

– Я был бэкером Корда Гарсии, когда он выиграл браслет в Colossus. Мы познакомились, когда он был совсем молодым, и я сразу увидел в нем талант. У Корда были проблемы с деньгами, можно сказать, я забрал его с улицы. Мы подружились, я привез его на LAPC, а потом в Вегас. Он мечтал сыграть шутаут за $3k, считал, что в этом формате у него наибольшее преимущество. Но я сказал, чтобы он даже не думал об этом. Colossus начинался в те же дни, а это был первый подобный турнир, такого поля больше не предвиделось. Он возразил, что может сыграть шутаут, а если не пройдет дальше, успеет сесть в другой стартовый день. Но я настоял, чтобы он играл все дни подряд. За день до начала шутаута он все-таки пошел в Rio и сыграл сателлит. Выиграл его и был уверен, что теперь я точно разрешу сесть в шутаут. Но там же можно забрать фишки, поэтому я заставил его играть Colossus. В первые два дня он вылетел, а третий закончил с хорошим стеком и в итоге победил.

Я редко покупаю доли, на той серии купил еще у Рэя Хенсона, было 20% от него и 50% от Корда. Они заняли 1-е и 3-е места в турнире, где участвовало 22,000 человек. Была минимальная доля еще от одного человека, который не попал в деньги, зато сам я тоже вылетел в минимальных призах. Тот турнир стал одним из самых успешных в моей жизни.

– Твоя худшая работа до покера?

– Однажды работал на складе, куда меня устроил отец. Пришлось работать все лето, было невыносимо жарко.

– Если завтра покер станет вне закона, чем будешь заниматься?

– Все равно буду играть.

– Хаха, представим, что не осталось ни одной колоды карт.

– Даже не знаю, вернусь в продажи, хотя ненавижу это.