Дело Full Tilt: Говард Ледерер, часть 2

Эпизод 3: «черная пятница»

В иске Минюста говорится, что 31 августа 2010 года Рэй Битар направил в Игорную комиссию Олдерни ложные данные о средствах, имеющихся в распоряжении компании. По документам, которые он одобрил, в наличии у FTP было $370 млн, из них $322 млн на счетах игроков. Однако во внутреннем отчете была совсем другая сумма – $122 млн, то есть на $200 млн меньше, чем компания была должна игрокам. Было ли вам что-нибудь известно об этом отчете?
Нет, я ничего не знал об этом отчете. Это довольно интересно... Точнее, это печально. Я не пытался проводить собственное расследование этих фактов, когда именно появилась эта разница между суммой на счетах игроков и в распоряжении компании. Я не профессиональный следователь. Кстати, на этой неделе я читал отчет Комиссии Олдерни, в котором утверждается, что компания была платежеспособной в октябре 2010... В общем, я знаю, в какой дыре мы оказались в апреле [2011], но когда именно все началось... Тем не менее, могу точно сказать, что подобные отчеты не видел никто из совладельцев или членов совета директоров.

В иске также утверждается, что в связи с проблемами при обработке переводов, Битар и [Нельсон] Бертник (также фигурант по делу «черной пятницы») приняли решение зачислять деньги американских игроков без поступления средств, в кредит. Разве это не стоило хотя бы обсудить с совладельцами?
Я совершенно согласен, что зачислять на счета игроков деньги, которые могут прийти только через несколько месяцев, и довести задолженность до девятизначной суммы – нельзя, не получив одобрение совета директоров. Но нас никто не поставил в курс дела. Такое просто недопустимо.

Мы не придавали значения постам на форумах по поводу проблем с депозитами, потому что ежедневно сотни, тысячи людей вносили деньги на свои счета. Неудивительно, что у некоторых возникали проблемы. Эти жалобы шли с первых дней работы сайта, когда никакой задолженности еще не было. Пара людей говорили мне, что после депозита у них не списали деньги с банковского счета, но не больше, поэтому я не мог знать, насколько массовый характер это все приобрело.

Еще одна цитата из иска – 1 февраля финансовый отдел предупредил Рэя Битара, что в течение нескольких месяцев у Full Tilt не останется в наличии никаких денег. Как вообще такую новость можно было скрыть от совладельцев и членов совета директоров? Вы замечали какие-то изменения в поведении Рэя после этой даты?
Нет. Вы даже не спрашиваете, сообщил ли Рэй мне об этом, но нет, я ничего не знал. Как такое возможно? Я не знаю. Совершенно очевидно, что все пошло наперекосяк, и люди в Дублине пытались самостоятельно разрешить ситуацию, а потом уже рассказать о ней совету.

Если они пытались найти решение, почему вам продолжали выплачивать дивиденды?
Это ужасно. Если бы совету стало об этом что-нибудь известно, мы бы раньше запустили все то, что началось после [«черной пятницы»] 15 апреля. Мы бы начали искать инвестора, ни о каких дивидендах не могло быть и речи, если бы нас проинформировали в феврале, январе или декабре.

До 15 апреля я не видел документов, демонстрирующих финансовые проблемы компании. Но 7 апреля я на пару дней заехал в Дублин, чтобы принять участие в заседании совета директоров, это была моя вторая или третья поездка с 2008 года, и вечером Рэй сказал мне о девятизначной задолженности перед игроками.

И как вы отреагировали?
Я был шокирован. И расстроен. Крис [Фергюсон] тоже находился в доме, я позвал его и попросил Рэя сказать ему все то же самое, что он только что сообщил мне. Крис тоже не обрадовался. Но мы еще ничего не знали об угрозе задолженности для компании. Это был только рассказ о депозитах в кредит, причем Рэй сказал, что сумма была больше и сейчас снижается. В тот момент я не понял весь масштаб проблемы.

Скрыть такую информацию – серьезный проступок. Вы с Крисом обсуждали вариант уволить Рэя после того вечера?
Я не помню, произошел ли у нас с Крисом какой-то разговор в тот вечер. Новость была такой, что нужно было время, чтобы осознать случившееся. Я не мог сразу воскликнуть: «Ах так? Тогда ты уволен!» Это абсурд. Я планировал вернуться в Дублин 19 апреля [не мог отменить поездку] и подробно во всем разобраться. После этого Рэй вряд ли остался бы на своем посту.

«Черная пятница»

ЧП. Можно даже больше ничего не говорить. Где вы обо всем узнали и что почувствовали?
Я был в Дубае, сидел в ресторане с Хаком Сидом. Это был шок. Примерно полчаса мы не знали, против кого конкретно выдвинут иск. Мы поднялись в номер и ждали новостей. Когда список обвиняемых стал известен, мы собрали телеконференцию с членами совета директоров или топ-менеджментом компании, уже не помню точно. Нужно было разработать фильтр, чтобы перестать пускать игроков из США, много вопросов требовали срочного решения. Но об увольнении Битара тогда никто не говорил. Возможно, после телеконференции я мог задуматься об этом.

Думаю, Крис участвовал в этом звонке. Возможно, Рэй тоже, или, может быть, из членов совета были только я и Рэй. Не могу вспомнить. Точно были главный юрист, финансовый директор, пиарщики... Мы составили пресс-релиз, в котором объявили о прекращении деятельности в США, а в конце добавили фразу о том, что деньгам игроков ничто не угрожает. Это было не так, и я очень разочарован, что люди, которые знали об этом и принимали участие в телеконференции, одобрили эту фразу.

Эпизод 4: последствия ЧП и поиск инвесторов

Вы приехали в Дублин и сразу начали анализировать документы, в которых была информация по финансовому состоянию компании и депозитам игроков, так? Это, наверное, было 18 числа?
Конечно, этот вопрос был первым в списке. В моем списке. Я планировал прилететь в Дублин в воскресенье вечером и в понедельник прийти в офис. Но было множество других проблем, которые надо было очень быстро решить: блокировка американских игроков, восстановление сайта, закрытого Минюстом, из-за чего наши клиенты из других стран не могли вносить деньги. Сейчас легко сказать: «Стратегически было правильно убрать Рэя». Но тогда игроки кликали на кнопку депозита и видели логотип ФБР, нужно было быстро разобраться с этим. И это перевешивало все остальное. В такой обстановке сложно было думать стратегически, но я знал, что приехал в Дублин, чтобы понять, в каком финансовом состоянии находится компания. Я прилетел в воскресенье ближе к ночи и утром в понедельник был в офисе. Крис приехал 18 апреля после обеда. Так что мы вдвоем были на месте и много разговаривали. Мы уже знали о задолженности и понимали, что это усложнит поиск ответов, которые мы сами хотели получить. Для начала мы создали список с первоочередными вопросами, их нужно было решить до того, как мы будем разбираться с финансовым состоянием компании, которое и так было очевидным.

Какой вывод вы сделали, закончив анализ? И помните ли, когда именно это произошло?
Совершенно точно, это было 21 апреля. 20 апреля я уже начал получать информацию, но еще не сопоставил все факты вместе, хотя было понятно, что наши дела не очень хороши, но именно 21-го пришел финальный отчет, в котором Рэй собрал все вместе и получил общую сумму. Она еще не была до конца точной, но это не имело значения – в любом случае она приводила в ужас. Кажется, разница между нашим долгом игрокам и доступными средствами составила $250,000,000.

Когда вы увидели эту сумму, вас не посетила мысль, что произошла очевидная ошибка?
Нет, я никогда так не думал. Было только одно число, которое я посчитал ошибочным – мы изучали отчет о задолженности, чтобы оценить чистый дефицит, и выяснили, что он составляет $134,000,000. Но на счетах игроков, сделавших эти депозиты, осталось всего $10,000,000. Должен признаться, я был поражен этой суммой и не ожидал, что будет так мало. Правда, это лучшее доказательство, что покер – игра мастерства. Эти депозиты делали минусовые игроки и деньги не задерживались на их счетах.

В ожидании этой информации мы с Крисом пытались предугадать, какой окажется эта сумма, он назвал $70,000,000, с этим мы бы справились. Я поставил на $60,000,000, ну, мы, конечно, не заключали пари. Мы просто не могли поверить, когда увидели, что осталось всего $10,000,000.

Кто в тот момент знал об этой нехватке средств?
Финансовый и генеральный директора, Крис и я. На момент, когда мы это обнаружили, больше никто.

Какой подход вы избрали, чтобы рассказать об этом совладельцам?
Во-первых, нам даже в голову не приходило скрывать эту информацию, мы думали только о том, как все исправить. Мы сразу созвали совет директоров и вызвали всех наших юристов: Барри Босса, Джеффа Ифру и [неразборчиво]. По телефону связались с Рэйфом [Ферстом], а также решили пригласить нашего бывшего директора по маркетингу Боба Вульфа. Он очень опытный руководитель с трезвым взглядом на вещи, мы надеялись, что нам пригодится его опыт. Во время этого звонка мы просто раскрыли все цифры.

Несмотря на огромный минус и долги, компания продолжала работать и принимать депозиты от игроков из остального мира. На ваш взгляд, это было верным решением?
Давайте не будем забегать вперед. Мы только что узнали об этом, обсудили все на совете, после которого Рэйф и Боб сели на самолет и полетели в Дублин. Мы понимали, что единственная возможность решить проблему – сохранить наши самые ценные активы. Мы могли использовать их в переговорах, чтобы получить достаточно средств или просто продать компанию целиком, убедившись, что покупатель собирается расплатиться с игроками. Это мы понимали, но как все будет происходить, еще не представляли, потому что только начали оценивать общий ущерб.

Этот день был похож на 15 апреля, но то, что мы узнали 21 апреля, шокировало меня гораздо сильнее. 15-го мы услышали ужасные новости, но смотрели на ситуацию следующим образом: «Ну, ок. Неприятно, но это не конец света, будем работать над решением проблемы». Она казалась решаемой – PokerStars, например, справились. Мне даже в голову не приходила мысль, что игроки могут не получить свои деньги. Эта вероятность меня по-настоящему шокировала.

Когда вы рассказали о ситуации совладельцам?
Повторюсь, прежде всего, было важно найти ответы хотя бы на некоторые вопросы. Бессмысленно было звонить совладельцам 21 или 22 апреля, это была бы просто истерика. Нам нужно было переварить все, что мы узнали, вернуться утром в офис, обсудить ситуацию с опытными людьми, проконсультироваться с юристами и только потом рассказать обо всем акционерам, чтобы не просто сообщить факты, а предложить какие-то варианты.

Я уже не помню, когда прошла первая телеконференция, но точно через несколько дней, не раньше 25 апреля, возможно, даже 27-го, я не уверен. Но к этому времени я уже успел побеседовать с некоторыми владельцами в частном порядке.

Они держали это в тайне или рассказали знакомым?
Я попросил их сохранять все в тайне. Но, вы понимаете, это слишком громкая новость, чтобы держать ее при себе.

Кто в итоге рассказал обо всем совладельцам?
Я не знаю. Рэю было трудно общаться с акционерами, они были к нему очень враждебно настроены, поэтому с многими пришлось разговаривать мне. Первые звонки были сложными и прошли не так продуктивно, как мне бы хотелось.

Почему?
Например, во время первой телекоферненции юристы устроили перекличку, так как было важно знать, кто на связи, а кто отсутствует. Когда мы дозвонились до Перри Фридмана, ответил его адвокат и сообщил всем, что будет представлять мистера Фридмана, который слушает звонок, но участия в нем не примет, потому что его не уведомили должным образом. В тот момент я просто схватился за голову, ведь для решения проблем было очень важно, чтобы совладельцы выступали единым фронтом, вместе. Ко второму звонку уже 9 или 10 акционеров представляли их адвокаты. Если кто-нибудь пытался провести конструктивную беседу с 23 людьми, 10 из которых представлены адвокатами... Это просто невозможно.

Кто-нибудь стоял во главе этого плана и следил за согласованностью действий?
Сами совладельцы стали своими главными врагами, это было проблемой. Думаю, всем акционерам, которые не принимали участия в управлении компанией и не имели отношения к возникновению задолженности – а таких было 22 – было легко почувствовать себя жертвами в этой ситуации. Они получали чеки и думали, что дела идут отлично, как вдруг им сообщают о нехватке $250 млн. Многие сильно разозлились. Людям сложно было взять на себя ответственность за проблему, но это было необходимо сделать, прежде чем начать ее решать. Неважно, кто конкретно виноват, мы же все владельцы компании и должны вместе нести ответственность. Некоторые владельцы это понимали, они так и говорили: «Необходимо сделать все, чтобы расплатиться с игроками». А других гораздо больше интересовало, кто виноват в случившемся. Но если бы мы даже нашли виновных, разве это помогло бы нам расплатиться с клиентами? Проблема бы все равно осталась. В тот момент имела значение лишь выплата долгов игрокам, это было нашим моральным обязательством перед покерным сообществом. Было очень тяжело направить группу из 23 человек в этом направлении.

Считал ли кто-нибудь, что выплаты игрокам не являются первоочередной задачей?
Да, мне показалось, что некоторые из совладельцев так думали. На мой взгляд, многие считали, что какую бы сделку мы не заключили, она, в первую очередь, должна быть выгодна совладельцам.

Назовете имена?
Нет, не могу. Не думаю, что это будет честно, мне бы не хотелось цитировать конкретные диалоги и рассказывать, когда они состоялись. Некоторые очень расстроились, что их доля в компании может существенно уменьшиться, и хотели, по возможности, этого избежать.

На одной из первых конференций с совладельцами мы обсуждали сделку. Я говорю не о сделке, уже близкой к завершению, тогда мы только начинали прощупывать почву. Это было одно из предварительных предложений Джека Биньона, и по его условиям доля совладельцев уменьшалась на 40%. Пока я зачитывал текст, со всех сторон раздались недовольные возгласы. Мне даже пришлось прерваться, я не мог продолжать читать. Помню, что Гас Хансен сказал: «Да ладно вам, дайте ему дочитать условия сделки».

И что это были за условия?
$150 млн за компанию и 40% снижение долей.

Если бы эта сделка состоялась, вы бы смогли расплатиться с американскими игроками? В остальных странах вы же продолжали нормально работать?
В беседах с потенциальными инвесторами мы всегда говорили, что нам нужны все $250 млн. Вообще нам было нужно $300 млн, $250 млн ушли бы только на покрытие долгов перед игроками, но ведь после этого мы еще должны были продолжать работать.

Мне казалось, если кто-то согласен выписать чек на $150 млн, нужно принимать это предложение, а остальные вопросы решать позже. Я был уверен, что будет просто невозможно, чтобы наши клиенты не получили свои деньги, если настолько опытная группа сотрудников и руководителей получит такую крупную сумму.

Насколько близки вы были к заключению сделки с Джеком Биньоном? Совладельцы вообще рассматривали ее всерьез?
Безусловно. Уверен, совладельцы бы на нее согласились. Лично мне было все равно... [Говард сделал длинную паузу], с кем заключать сделку, абсолютно безразлично [про этот момент в интервью Даниэль Негреану написал в твиттере, что Говард соврал]. В Дублин приехало несколько групп инвесторов и многие предлагали уменьшение долей. В первые месяцы мы получили приличное количество предложений. Я имею в виду предварительные условия, потому что мы никогда не рассматривали уже готовый контракт, который можно было подписать и расплатиться с клиентами, такого ни разу не было. Я считал, что мы должны соглашаться на предложение первой же группы, которая придет к нам с чековой книжкой в одной руке и ручкой во второй.

Почему же сделка состоялась только сейчас, через 15 месяцев?
У меня был лишь один голос, правда, вероятно, самый громкий, в том смысле, что во время этих конференций говорил, в основном, я, пытался направить переговоры в нужном направлении, чтобы мы смогли вернуть деньги нашим игрокам. Между прочим, владельцы никогда не препятствовали заключению сделки, не было такого, что нам принесли контракт, а владельцы ответили: «Ни за что его не подпишем». Проблема была в том, что нам никто так и не предложил условия, по которым игроки получали все деньги.

Где-то в начале мая я сказал совладельцам, что нужно заключать сделку как можно быстрее. Я объяснил это так: «Может, компания сейчас и стоит больше, чем мы должны клиентам, но если мы будем требовать всю сумму, то стоимость активов будет постоянно падать и со временем станет ниже долга». На мой взгляд, надо было соглашаться на первое же приличное предложение.

Также я считал, что мы обязаны постараться заключить сделку до конца мая, и верил, что это возможно. Но совладельцы не очень хорошо это восприняли, они не хотели, чтобы мы впадали в панику и соглашались на первое же предложение.

Кто наиболее активно выражал протест?
Я опять не хотел бы называть конкретные имена, потому что сам не уверен на 100%. Но я был разочарован. Совладельцы говорили, что не стоит паниковать, у нас есть время, и компания снова зарабатывает – это было правдой, в мае компания показывала хорошие результаты. Но я был не согласен, что у нас есть время. Никогда не знаешь, что произойдет завтра, в первую очередь, меня беспокоила Мировая серия. Я боялся, что она станет катализатором для роста негативного мнения.