Бесстрашие и харизма

Патрик Антониус стал чаще появляться на публике – играет больше турниров и делает это с большим успехом. В конце 2017-го с ним пообщался Анатолий Филатов, а для Марии Лаврентьевой без интервью с Антониусом теперь не обходится ни одна серия. Об англоязычной аудитории Патрик тоже не забывает. Недавно он стал гостем подкаста Ремко Ринкема из Poker Central (часть первая и вторая).

– Привет, Патрик, где ты сейчас?

– Я в Монте-Карло, готовлюсь к серии в Черногории. Она начнется на следующей неделе, там будут дорогие турниры и кэш, некоторые будут транслироваться в прямом эфире.

– Сегодня я хочу обсудить много тем, вспомнить прошлое, заглянуть в будущее, но начну с настоящего. У тебя идет очень насыщенная жизнь, в последнее время ты стал активно постить в твиттере и инстаграме, выигрываешь турниры. Что случилось?

– Меня об этом часто спрашивают. 12 лет я практически не играл турниры, а последние годы вообще редко играл в покер. Это связано с непростым периодом в жизни, мои дети жили и ходили в школу в США, я жил на два дома. Три года назад я перевез семью в Монте-Карло, из-за этого стал реже появляться в Вегасе. Играл в основном в закрытых дорогих играх, о таком в социальных сетях не пишут.

А в турниры вернулся, потому что их стало много с высокими бай-инами и поля мне показались не очень сложными. Я несколько раз попробовал, и мне понравилось. Естественно, повлияло и то, что я сразу начал показывать хорошие результаты.

Про соцсети можно рассуждать очень долго, сейчас это важная часть моей жизни. Телевидение постепенно утрачивает свое влияние. Соцсети важны для маркетинга и имиджа, если я хочу сохранить какую-то роль в покерной индустрии. Мне кажется, я могу внести некоторый вклад в развитие покера. Все знают, что «черная пятница» нанесла огромный ущерб игре и всем нам. Сейчас в покер пришло новое поколение игроков, которые играют по GTO. Старая школа отошла в тень, ветераны не могут так же серьезно работать над игрой, в результате не все могут достойно конкурировать в дорогих играх и турнирах.

– Расскажи подробнее про соцсети. Ты казался очень закрытым человеком, которого подобные вещи никогда не заинтересуют.

– Да ты прав, я всегда был сосредоточен на игре. Мне было непросто, я не из тех людей, которые готовы выкладывать в интернет любое фото или видео. Постепенно привыкаю, и мне помогают те, кто в этом разбирается. Я понимаю важность этого дела, чем популярнее будет игра, тем лучше будет всем. Во времена, про которые ты говоришь, соцсети еще не были столь популярны, и в частых интервью я тогда не видел смысла.

– Может, к тебе просто боялись обращаться с предложениями из-за сурового имиджа?

– Забавно, как меня воспринимают окружающие. Думают, что я очень серьезный и строгий, но я ни разу никому не нагрубил, когда ко мне подходят сделать фото или просят об интервью. Думаю, это связано с моим поведением за столом.

– Давай вернемся в прошлое. Твой первый турнирный кэш зафиксирован в 2003-м на серии на Сен-Мартене, когда тебе было 22 или 23. Как ты познакомился с покером, когда он еще не был столь популярным в Финляндии?

– Наконец-то все узнают, как было на самом деле. Я читал про себя много историй, но все они далеки от реальности. Я заинтересовался карточными играми очень рано, когда мне было 11 или 12. В то время я серьезно занимался теннисом, тренировался по два раза в день. Мы играли с друзьями между тренировками, почти сразу начали играть на деньги, и в особо удачные дни можно было выиграть $1. Со временем ставки росли, мы начали разыгрывать по $20, что для многих было огромными деньгами. В 17-18, когда у меня оставалось свободное время после тенниса, мы постоянно собирались с друзьями, смотрели футбол, пили пиво и играли в покер. О тех временах у меня остались самые лучшие воспоминания. Уже не помню, кто из друзей узнал и рассказал остальным правила PLO и NLHE, до этого мы играли в нечто похожее на 5-карточный стад.

Мне повезло, что наш дом был в 20 минутах от единственного казино Хельсинки, где была покерная комната. Там стояли несколько столов для кэша и проводились регулярные турниры. В 18 я сыграл свой первый турнир и сразу его выиграл. Бай-ин был €20, я получил €270. Естественно, играл я плохо, но в те времена никто не понимал, что делать за столом. Одновременно я продолжал учиться, заниматься теннисом, а потом еще и пошел в армию. Вернувшись, стал играть больше, но даже не догадывался, что покер может быть профессией. Для меня это было хобби, которое иногда приносило деньги. Шел 1998 год, еще никто не подозревал, что скоро покер начнут показывать по ТВ.

– Как ты узнал про онлайн?

– Параллельно с игрой в казино я работал, на покер выделял по €100-200 и пытался с них раскрутиться. Пару раз удавалось дойти до €5-7k. В 2000-м я положил $200 на счет в онлайне и начал играть омаху $1/$2 и $2/$4. Через два месяца у меня было $30k, и я понял, что буду этим зарабатывать. Я даже поступил в американский колледж, но проучился только 1 семестр. Зато подтянул английский. Профессионально я играю уже почти 20 лет и все еще очень люблю свою работу. Думаю, с 2000-го по 2006-й никто в мире не мог со мной сравниться по объему игры. Я 6 лет подряд каждый день играл по 12 часов, а все свободное время анализировал раздачи.

– Что тебе больше всего запомнилось из тех времен, может, какая-то сессия?

– Сразу вспоминается победа в Sunday Million, точнее, я тогда поделил в топ-2 или топ-3, это существенно укрепило мой банкролл. В то время я тоже очень редко играл турниры. Отлично помню, как работал над игрой. У меня была слава очень агрессивного игрока, играл очень много раздач и везде бет, бет, бет. Со временем я понял, что бывают ситуации, в которых блефовать нельзя, но я научился разыгрывать плохие руки. В то время сверхагрессивная игра была лучшим способом, чтобы учиться играть. Это намного полезнее тайтовой игры, где ты постоянно оказываешься в ситуациях, когда не понимаешь, что делать со слабыми руками. Я учился на практике, не прочитал ни одной страницы из покерных книг и никогда не брал тренировки.

– Сейчас ты играешь много турниров. Игра за последние годы сильно изменилась. У тебя не возникло желания изучить стратегии GTO или думаешь, что сможешь выигрывать на опыте, эксплуатируя слабости соперников?

– Я вижу много недочетов в игре оппонентов. Мне кажется, современные игроки слишком зациклены на решении игры, а с применением теории на практике у многих возникают проблемы. Я согласен, что с помощью математики и статистики можно выстроить сбалансированную стратегию и посчитать все сайзинги. Но лайв-телзы и ридсы все равно играют существенную роль, человеческий фактор и психология остаются важными составляющими покера. Есть ощущение, что человеческий мозг не способен держать столько информации, сколько нужно, и у всех игроков есть слабые стороны. Я своей сильнейшей стороной считаю умение читать соперников, хорошо понимаю, что в голове у противника в конкретный момент. Среди топ-игроков все понимают игру на высоком уровне, и психологические моменты выходят на первый план.

– Давай вернемся к началу твоей карьеры. Я вижу, что в 2005-м ты играл турниры WPT и WSOP, в Европе про тебя уже писали в журналах. Потом ты два раза подряд вышел на финальные столы EPT, в Барселоне занял 3-е место, а в Бадене – 1-е. Как ты относился к популярности в те годы?

– Было непривычно. Я быстро понял, что стану известным игроком, потому что покер набирал популярность, а я выигрывал больше всех в онлайне, а позже и в Bellagio. Но известность никогда не была моей целью, по сериям я начал ездить, чтобы увидеть новые места. Потом я перестал играть турниры, понял, насколько кэш выгоднее. Я не мог себе позволить уехать на 3-4 дня из дома ради турнира за $10k. В 2006-2007 годах в Bellagio я мог выиграть или проиграть $1 млн за день. В онлайне тоже стало очень много дорогой игры. Но и до Full Tilt в интернете была дорогая игра, до сих пор помню свои сражения с Праладом Фридманом и Джонни Лодденом на Prima Poker, где были столы $200/$400.

– То есть победа на EPT или второе место на WPT, когда ты получил $1 млн, у тебя не вызвали никаких эмоций из-за денег, которые ты разыгрывал в кэш?

– Победа в турнире, второе место или финальный стол всегда оставляют приятные воспоминания. Но я вообще не особо эмоциональный человек, мне сложно представить, как я буду реагировать, если выиграю главный турнир WSOP.

– Можешь вспомнить самые запоминающиеся сессии из Bellagio?

– Я был специалистом NLHE и PLO и ничего не знал про лимитные игры, пока не начал там играть. Но достаточно быстро я оказался в игре $4k/$8k. Одним из постоянных соперников был Сэмми Фарха, мы сыграли много безумных раздач, сейчас такое уже не увидишь. Гас тоже часто играл, Дэвид Беньямин, иногда заходил Чип Риз. Было несколько сессий, когда я проигрывал $1 млн за день, иногда столько же выигрывал. Уже не помню год, но самую большую раздачу я выиграл в PLO $1k/$2k. В банке на четверых с Илари, Дэвидом Беньямином и еще одним человеком мы разыграли $2.4 млн, это самый большой банк в моей жизни. Сейчас в казино такую игру уже не найти.

– В том большом банке ты был старше или тебе повезло? Что испытал на шоудауне?

– Сразу после раздачи игра развалилась, у всех закончились деньги, и чтобы продолжать, мне бы пришлось всем одалживать. А у меня не было желания играть со стеком больше $2 млн против игроков, у которых по $100k. Помню, что был удовлетворен в тот момент, а мне это чувство не очень нравится. В покере надо быть голодным.

– Какие стрики были в Bobby’s room, когда игра на таких лимитах шла круглосуточно?

– Тем летом игра шла ежедневно, в Вегас приехал французский игрок Сирил, он все время настаивал, чтобы мы играли дороже, Бобби Болдуин тоже приходил. Еще забыл имя американца, который поймал апстрик в онлайне и пошел играть самые дорогие лимиты в офлайне. Кажется, это было во время Мировой серии 2009 года, на моих глазах в PLO разыграли несколько банков по $1.5 млн.

– Ты продавал доли или играл от себя?

– Я никогда не продавал доли за исключением самого первого года, когда Фил Айви взял у меня небольшой процент в дорогой PLO. Я тогда только начал играть в Bellagio и принес ему немного денег, сначала много проиграл, но потом отыгрался. Он оказался единственным, кто поверил, что я могу играть в плюс в той игре. Забавно, как сейчас все изменилось. В те времена я всегда был самым молодым за столом. А сейчас сам стал игроком старшего поколения, даже не знаю, как на это реагировать. Мне всего 37, а соперники считают меня динозавром.

– Ты вспомнил Айви, Чипа, знаю, что много играл с Дойлом. Какие между вами были отношения?

– Я старался внимательно следить за теми, кто выигрывал, подмечал в их игре интересные приемы. Думаю, с Филом я играл слишком много, когда он был на самом пике, мне следовало получше выбирать игру. С 2005-го по 2011-й он однозначно был сильнейшим. У него была особенность всегда уходить в нужный момент, кажется, он играл вообще без плохих сессий. Его было невозможно прочитать, потом, когда мы подружились, стало чуть проще.

– О чем вы разговаривали во время совместных обедов, обсуждали раздачи или заключали какие-то безумные пари?

– Мы никогда не обсуждали покер, только иногда наблюдали за игрой друг друга в онлайне, когда оказывались в одном месте в Вегасе или в Мексике. Над игрой я всегда работал самостоятельно.

– Расскажи про свои пари. Я сразу вспоминаю, как вы ставили на цвет флопа на High Stakes Poker, про твой теннисный матч с Брэндоном Адамсом и как ты ел бургеры ради билетов на финал Australian Open. А какие твои любимые?

– Очень много пари было сделано на полях для гольфа. С билетами было весело, но это не совсем пари, я ничем не рисковал. Вообще сейчас я негативно воспринимаю такой вид гэмблинга, это вредит покеру и имиджу игроков. Сейчас я уже почти не ставлю, когда все зависит только от удачи. Раньше, например, мы могли перед началом игры флипануть по $100k. Тогда мне даже казалось это выгодным, потому что 4 игрока начнут с проигрыша, а один будет в плюсе на $400k. Я уверен в своей игре, когда проигрываю, но соперники из-за этого могут начать ошибаться и играть неоптимально.

– То есть у тебя были и глупые пари, и спортивные, как, например, против Брэндона?

– Против Брэндона у меня был огромный перевес. Я играл с травмой колена и с трудом бегал по корту. Из-за этой травмы во время тренировок я делал упор на удары и повредил руку, а уже во время матча почувствовал боли в спине. И все равно выиграл 6-0 6-1, не мог проиграть. Через несколько лет у нас было еще одно пари, когда я начинал геймы на своей подаче со счетом 0-30. Он стал играть намного лучше, но у меня уже не было никаких травм, и я выиграл два таких матча. Один в трех сетах, второй со счетом 6-3 6-3.

В гольфе я был не столь успешен и проиграл много денег, но не хочу вдаваться в подробности. У меня осталось впечатление, что меня обманули. У финских игроков репутация честных ребят, в нашем комьюнити практически нет кидал и воришек. И мои соперники по гольфу сумели воспользоваться моей доверчивостью. Я проиграл всем американским игрокам, с которыми встречался на поле для гольфа. Но не буду называть имен, я был молод и любил гэмблить. В покере это мне сильно помогло, но в остальном сыграло негативную роль. Главное вовремя остановиться и не дать волю своему безумству. На шоу High Stakes Poker мы сыграли несколько запоминающихся раздач.

– Да, сразу вспоминается твоя раздача с J9 против Сэмми. Какие у тебя остались впечатления от тех телеигр?

– Только положительные. Кажется, я не проиграл ни одной сессии на ТВ. Этой раздачей я не очень доволен, тогда я был слишком бесстрашным. Но благодаря такому стилю получал много экшена. Помню, насколько крупная тогда была игра и сколько желающих было в ней поучаствовать. На следующий день после съемок мы продолжили в Bellagio, возможно, в немного другом составе. HSP – единственное шоу, которое я сам смотрел полностью, обожаю комментарии Гейба Каплана. Горжусь, что сам стал частью передачи, ее можно посоветовать любому человеку, даже если он вообще не разбирается в покере. Вряд ли я порекомендую к просмотру запись финального стола какого-нибудь турнира. Секрет успеха любого покерного шоу – интересные игроки с харизмой и качественные комментарии.

– Шоу High Stakes Poker мне всегда казалось веселой игрой с хорошими составами, а в Poker After Dark как будто специально собирали принципиальных соперников, помню, как ты играл за одним столом с Айви, Дваном, Негреану и другими сильными игроками. От этого шоу у тебя тоже остались приятные воспоминания?

– Да, помню только один эпизод, когда был очень раздражен на съемках. У всех бывают плохие дни, и я долго не мог решить, играть или нет. Думаю, в записи мое настроение было заметно. И поведение этого парня Джареда Блезника его не улучшило. Он будто специально пришел, чтобы вести себя, как идиот, и говорить всякую ерунду. В тот день я плохо играл, потом проиграл сайдбет из-за собственной невнимательности, что стоило мне больших денег. Но в целом мне всегда нравилось играть против сильных соперников.

– Ты помнишь, как на Rail Heaven [стол на FTP с блайндами $500/$1k – прим. ред.] пришли молодые игроки, Дван, Гальфонд, братья Данг?

– Я был счастлив и встречал их с распростертыми объятиями. У меня появились постоянные соперники на высоких лимитах. Все они закончили в большом плюсе, но благодаря им я тоже много выиграл, потому что они поддерживали игру. Я даже не знаю, пользовались ли они каким-то программами, но мне было комфортно с ними играть. Это были лучшие дни онлайна, Гас много играл, Беньямин, Айви, потом Изильдур. На наши лимиты приходило множество случайных игроков с лимитов ниже, разыгрывались огромные суммы, стрики тоже были приличные. Со временем онлайн стал совсем совсем другим, из-за развития технологий он все больше отдаляется от живой игры.

– Я согласен, что 2009-й был пиком онлайна, в тот год ты разыграл крупнейший банк в истории против Изильдура. А ты тогда не задумывался, что скоро это может закончиться?

– Я понимал, что какие-то изменения неизбежны, но я всегда жил сегодняшним днем. Это помогает мне добиваться результатов здесь и сейчас, но не дает уверенности в завтрашнем дне. Я никогда не знаю, что будет через 5 лет. Тогда на Full Tilt было столько экшена, что у меня не было времени думать о будущем.

– Ты сказал, что играл больше всех в онлайне. Какие у тебя тогда были стрики? Были минусовые недели, месяцы, может, даже год? Какой период в карьере был самым тяжелым?

– Первые три года я записывал свои результаты, но потом перестал, в этом больше не было смысла. С 2002-го по 2006-й у меня не было ни одного минусового месяца. Мне хорошо заходило на самых высоких лимитах, но в любом случае, я играл столько раздач, что практически не мог проиграть. Я не считал точно, но месяц игры в онлайне тогда, наверное, соответствовал нескольким годам в офлайне. Я просто печатал деньги. Потом начал играть вживую, там стрики стали заметными, можно было и полгода играть в минус.

Думаю, с 2002-го по 2008-й благодаря онлайну у меня было максимальное преимущество над оппонентами. Я больше всех играл, видел больше всех раздач, а в свободное время их анализировал. Не думаю, что мог сделать что-то еще для совершенствования своей игры. Потом стала доступна история раздач, появились обучающие сайты, игроки стали быстро прогрессировать. А сейчас мы вышли на новый уровень прогресса.

– Чем ты больше всего гордишься в своей карьере?

– Хороший вопрос. Тем, что я остался самим собой. Я видел много примеров, как деньги и игра меняют людей. Я пришел в покер из спорта, и уже в детстве понял, что добиться чего-либо можно только тяжелым трудом и упорством. Я доволен жизнью, очень горжусь семьей, у меня две дочки. Я продолжаю учиться, важно, чтобы мозг работал всю жизнь. Очень доволен своим сегодняшним положением. Рад, что в покере все еще могу играть на самом высоком уровне.

– Ты сказал, что тебе помог спортивный опыт, а благодаря чему добились успеха другие игроки, например, Фил Айви?

– У всех по-разному, у кого-то больше таланта, кто-то много работал, кому-то просто повезло в начале карьеры. Всегда несколько факторов. На моих глазах очень талантливые игроки выигрывали большие деньги полгода, год или даже два, но потом начинался даунстрик, они начали принимать неверные решения не только в покере и быстро все теряли. Многие так и не смогли вернуться. Своей способностью переживать даунстрики я тоже горжусь. Я всегда вспоминаю слова Чипа Риза, что реальная сила покериста проявляется только во время самого жестокого даунстрика. А Дойл Брансон сказал, что покер – не игра, а война. С этим я тоже отчасти согласен, очень важно быть психически устойчивым, чтобы не сломаться в сложные периоды.

– Назови двух-трех самых сильных игроков, с которыми ты играл.

– Я не люблю составлять подобные рейтинги. Было очень много сессий, когда меня переигрывали, я без проблем это признаю. И я всегда старался вынести из каждой сессии что-то полезное. Если чувствовал, что кто-то играет сильнее, это помогало мне улучшить собственную игру. Мне повезло, что когда я начинал, самые дорогие игры были LHE $30/$60 и PLO $15/$25. Постепенно лимиты росли, но я никогда не рисковал проиграть весь банкролл. Я мог относительно недорого играть с сильнейшими соперниками в этих дисциплинах, в начале обычно проигрывал, но со временем всех обыгрывал. Так и учился играть.

– Раз ты вернулся в покер, значит видишь какие-то позитивные моменты?

– Да, думаю, мы движемся в верном направлении. Турниры в офлайне развиваются, бай-ины растут. Ограничение времени на ход – лучшее, что происходило в офлайне за долгое время. Но система еще несовершенна, у меня есть несколько идей, как можно сделать ее лучше. Некоторые уже пытаются использовать ее уязвимости. Можно еще сократить время или разделить таймбанки для префлопа и постфлопа.

Я вернулся в турниры, потому что хочу помогать индустрии развиваться. Мне интересно посмотреть, что я могу сделать в этой области. Мне хотелось бы однажды увидеть покер спортом, мы это заслужили. Широкая общественность не понимает, что это не просто карточная игра. Я живу в режиме профессионального спортсмена, слежу за сном, питанием, могу играть длительные сессии без усталости и потери концентрации. Это не просто карточная игра с элементами везения, особенно на высоких лимитах. Хочу донести такой взгляд до публики. Игрока в покер должны воспринимать, как умного человека, а покер – как спорт для мозга. Игроки должны уметь быстро принимать решения, реагировать на изменения и справляться с давлением. СМИ пишут про покер только плохое, но если мы хотим изменений, нужно начинать с себя, влиятельные игроки, к которым я себя причисляю, должны показывать хороший пример. Покерные СМИ, организаторы турниров, сайты, все должны этому способствовать.

– Ты сказал, что финальный стол случайного турнира смотреть неинтересно, а какой формат ты считаешь привлекательным для обычных зрителей?

– Я не совсем точно подобрал слова про финальный стол, но очевидно, что в первую очередь интерес зависит от состава игроков. Если посмотреть недавние финалки больших турниров, игроки разыгрывают огромные деньги, но от них не дождешься ни слова, иногда даже лица видно с трудом. Это плохо и для имиджа покера, и для ТВ. Нужно делать больше акцента на личностях, особенно если они не профессионалы. Но я не очень много думал в этом направлении, может, кому-то мои слова покажутся наивными. Мне не нравятся очки, шарфы и худи за столом, но я понимаю, почему некоторые в них играют.

– Покер сам по себе достаточно интересен, чтобы стать популярным, или нужны личности?

– И то, и другое, но у нас очень закрытое комьюнити, популярные СМИ практически не пишут об игре. У меня много знакомых, которые не играют, но с удовольствием смотрят покер. И сейчас для них нет ничего интересного.

– Мой последний вопрос: какие у тебя планы на остаток 2018 года?

– Я пока не знаю, что буду играть на Мировой серии. Сейчас трачу много времени на один проект, связанный одновременно с IT и покером, пока не хочу вдаваться в детали, но это поможет всей индустрии. Из-за этого, скорее всего, смогу приехать только к главному турниру. В августе поеду в Барселону на EPT, пока дальше не заглядывал, но меня можно будет увидеть на разных сериях. Про дорогой кэш тоже не забываю, все-таки он всегда был моей основной игрой. С удовольствием расскажу, когда у меня будут какие-то новости.