– Привет, Скотт. Поздравляю с эпичным летом. Начнем с фэнтези-драфта. За тебя дали всего 30 долларов?

– Чуть больше – 37.

– Я обсуждал драфт со знакомыми, и мне все сказали, что основная причина в том, что никто не знает, что именно ты будешь играть. Когда ты решил, что в этом году тебе интересны турниры, а не кэш?

– Примерно за две недели до начала. Несколько человек даже интересовались моими планами, но я уклончиво отвечал, что планирую играть много, но до конца еще не уверен. Мог передумать в самый последний момент

Я пришел на драфт ближе к концу, там было немало моих друзей. Когда меня выбрали за оскорбительную, на мой взгляд, сумму я на весь зал объявил: «Готов поставить любые деньги против всех, кроме Шона Диба». Желающих не нашлось, все отвечали, что я слишком мотивирован. Справедливо. Но сразу после основного драфта в том же зале прошел драфт за $2,500, где за меня заплатили еще на два бакса меньше! Что? Я же был там и прямо сказал, что буду много играть. «Это уже никуда не годится, – подумал я. – Выиграю 10 браслетов всем назло».

– В итоге удалось заключить какие-нибудь пари?

– Да поставил несколько маз на браслет против десятка игроков.

– Ты согласен, что WSOP это, в первую очередь, престиж, а не деньги? Особенно дешевые турниры, в которых за первое место платят сумму, которую ты можешь разыграть за пару часов в Bobby’s Room.

– Конечно. WSOP – самый известный покерный бренд, впечатляет, что им удалось добиться такой узнаваемости. Очевидно, деньги для меня были не на первом месте.

– Отказавшись от кэш-игры, ты сильно пожертвовал ожиданием?

– Естественно, причем не маленьким. Но предыдущие 10 лет я всегда делал выбор в пользу Bobby’s Room, на WSOP играл по 10-15 турниров, причем регистрировался в самом конце. В какой-то момент ты понимаешь, что в покере важны не только деньги, есть еще слава, удовольствие и так далее.

– Не пожалел о своем выборе?

– Оказалось, что это было весьма рационально. В середине серии я зашел в Bobby’s Room и поразился, насколько жалко выглядят тамошние завсегдатаи – все чем-то недовольны, постоянно друг друга оскорбляют. Я даже написал Эрику Вассерсону, который там играл: «Мне показалось или в этом году все максимально раздражительны?» Он ответил, что я просто отвык от этой атмосферы, которая не меняется уже десятки лет. Тогда я окончательно убедился, что сделал правильный выбор, это место высасывало мою душу.

Только настоящие психопаты типа Оппенхейма и некоторые легенды прошлого готовы практически жить в этой комнате.

– Я играю в дорогой холдем и к нам иногда присоединяется Джон Хенниган. По нему сразу видно, что игра доставляет ему невыносимые страдания, но одновременно идеально ему подходит. Мне кажется, я один из немногих, кто понимает, насколько мы все ненормальные, а для остальных участников такой образ жизни кажется вполне естественным.

– На мой взгляд, в техас ещё играют совершенно нормальные люди по сравнению с реальными психами – регулярами микс-игр, к которым я отношусь.

– Ну, разве что по сравнению с вами. Если в наш покерный зал привести человека с улицы, через час он уйдет в полной уверенности, что мы все нуждаемся в медицинской помощи. Хайстейкс покер на долгой дистанции подходит далеко не всем.

Вернемся к Мировой серии. Насколько важным для тебя было стать «Игроком года»?

– Если бы ты спросил за день до начала серии, я бы ответил, что вряд ли в этой жизни найдется что-то, что заботит меня меньше. Но потом я начал выигрывать, появились реальные шансы, и я сам поверил, что это вполне реально. Дело даже не в баннере или браслетах, а в том, что на старте серии я сказал: «Берегитесь, я выиграю несколько браслетов и стану игроком года». И смог это сделать. В интервью после первого браслета я пообещал, что точно выиграю три браслета, а моя цель – пять. То есть нес полную ерунду, имеющую мало общего с реальностью, но в итоге почти все получилось.

– Именно об этом должны писать покерные СМИ, а не о той ерунде, которой они обычно уделяют внимание.

– Для меня в историях про людей заключается главная прелесть спорта. Я сейчас не собираюсь вступать в дискуссии покер – это спорт или нет, мне это совершенно неинтересно. Но и в покере, и в спорте есть множество крутых историй. Наша борьба с Джереми Осмусом вплоть до последних турниров – одна из них.

– Матч Полка с Негреану – еще один отличный пример. Я ни на секунду не сомневался, что со стороны Даниэля это глупейшая затея, смотреть часами за хедз-апом тоже не планировал, но я каждый день открывал твиттер, чтобы узнать как завершилась очередная сессия. Челлендж Гальфонда из той же области.

– Да, особенно матч против VeniVidi, за концовкой которого наблюдали тысячи человек. До последней сессии мне было абсолютно плевать на результат, но последние 4 часа я смотрел не отрываясь.

– У меня все то же самое. Я не испытал никаких эмоций, когда VeniVidi выиграл миллион, ничего не почувствовал, когда Фил почти все отыграл. Но концовка полностью завладела моим вниманием.

– Мы должны максимально раскручивать именно такие покерные события, а не часами описывать скучные раздачи. В том же «Игроке года» меня, в первую очередь, захватывает гонка, а не само звание. В мире наберется человек 12, которых волнует этот рейтинг, но все они – лучшие турнирные игроки мира, компетентные во всех играх. Например, Шон Диб всегда будет явным фаворитом, потому что играет несколько столов одновременно, никогда не тильтует и не спит. Но даже ему упорная борьбе интереснее, он каждый год дает советы конкурентам: «Тебе нужно играть такие-то турниры, чтобы набрать больше очков». Главное вовлечь в процесс как можно больше игроков.

– В этом году изменили формулу подсчета очков, в зачет идут 10 лучших результатов, причем не больше одного из онлайна. Как тебе такая реформа?

– По старой системе я бы даже не пытался бороться. Раньше ради победы тебя фактически вынуждали сжечь дополнительные $50k-100k.

– Потому что пришлось бы играть все дорогие турниры?

– Не только, еще мультитейблить и бросать стек в глубокой стадии. А я бы просто не смог уйти в топ-200 турнира, независимо от бай-ина. Не представляю, как можно бросить стек и не бороться за победу. Но с таким подходом «Игрока года» раньше выиграть было нереально. Ты был вынужден пересиживать очередную бонусную зону и бежать регистрироваться в новый турнир.

– Реально выиграть 4 браслета за серию? Ты был очень близок (ред. – в последние дни серии Скотт занял 3-е место в онлайн-турнире за $10k и 6-е в HORSE за $25k).

– Практически невозможно. Прозвучит нескромно, но у меня, наверное, чуть ли не лучшие шансы из всех игроков. Я бы оценил их 1 к 300 или даже 1 к 400. Основная проблема, что каждый следующий браслет выиграть намного сложнее. Пока ты борешься за победу в одном турнире, пропускаешь 4 дня и несколько следующих турниров. То есть, чтобы выиграть 4 браслета, придется пропустить 16 дней, а это примерно 25 турниров. А главные гриндеры играют около 60 за серию. Без побед в однодневных супертурбо это нереально.

– Как тебе нововведение, что финалки онлайн-турниров доигрывались в офлайне?

– Мне понравилось, но лишь по одной причине. Я считаю браслеты в онлайне полнейшим бредом, так что это хоть какой-то позитивный момент. Но в целом я категорически против таких браслетов и могу назвать 20 причин этого.

– Как тебе зимняя серия на Багамах.

– Мне очень грустно, что они конкурируют с WPT. Мне очень понравилась серия в Wynn, они провели впечатляющую работу. В прошлом году я играл там первый раз в жизни и был поражен качеством организации. Но на Багамах заявили совершенно безумные гарантии, кажется, туда собирается все восточное побережье. Такие события надо обязательно разводить. Хотелось бы, чтобы все серии развивались. Но в текущих условиях это малореально. Я не знаю никаких подробностей, но складывается ощущение, что WSOP специально выбирают такие даты. Если WPT решат подвинуться, WSOP тоже перенесут.

– Ты поедешь на Багамы?

– Скорее всего, хотя всей душой ненавижу Atlantis. С другой стороны я был там кучу раз, так что переживу еще одну поездку. Все самые безумные воспоминания молодости связаны с Багамами. На первую серию я приехал с банкроллом $75k и все турниры играл от себя. В одну из ночей меня уговорили на три игры в бирпонг по $5k с человека. В том возрасте мы относились к покеру не так, как современные молодые игроки. Выигрывать было так просто, что нам было плевать на деньги.

– Вспомни самое лудоманское пари.

– Мне нравится рассказывать истории, в которых я выгляжу идиотом. Во время одной из прошлых Олимпиад мы играли в Bobby’s Room. Эрик Сагстрем заявил: «Через пару минут начинается комбинированная эстафета по плаванию, обожаю этот вид. Надо включить». А я тоже следил за играми и как раз читал в Википедии про плавание. Мы обсудили соревнования, и Эрик сказал: «Прикольно, что они меняют стили плавания именно в таком порядке». Я ответил: «Ты не прав, порядок другой». Эрик заявил, что следит за спортом с детства и полностью уверен в своей правоте. Но я не собирался отступать, я же только что прочитал статью в википедии. Он предложил поставить по $1,000, я поднял до $2,000, в итоге мы дошли до $25k. Естественно, я проиграл, причем Эрик постоянно повторял: «Скотт, я уверен на 100% и не хочу отбирать у тебя деньги». Но меня ничто не могло остановить.

– Давай кратко напомним твою биографию. Ты учился в университете Брауна, познакомился там с Айком Хэкстоном, а в покер сначала играл только кэш?

– Исключительно хедз-ап NL.

– Первый раз в офлайне мы, кажется, встретились в Turning Stone?

– Нет, я там никогда не был. Это Айк играл там дорогой кэш еще до совершеннолетия, когда учился в школе. Выиграл кучу денег.

– Когда ты начал интересоваться турнирами?

– Я часто играл воскресные турниры, мне они всегда нравились. В покере был период, когда сильнейшие регуляры свысока смотрели на турниры. Считалось, что в MTT идут игроки, которым не хватает скилла выигрывать в кэш. Я всегда был противником такого подхода. Я понимал, что в турнирах огромная дисперсия, но стабильно выигрывать можно и в них. Кажется, в 2009 или 2010 году на PCA провели первый турнир за $100k и в нем вообще не играли сильнейшие кэшевики. Зато играли я, Ванесса Селбст, ELky – неплохие турнирные игроки, но любой регуляр NL $25/$50 со Старзов нас бы разорвал. Я даже не знаю причины такого игнора, видимо, считали, что это недостойно их уровня. А я сразу понял, что турниры хайроллеров пропускать нельзя.

– Тогда их было не так много?

– Как раз примерно в 2010-м на каждой крупной серии стали добавлять турниры по $25k-50k, иногда по $100k, в которых играли по 30-40 человек. Помню, в какой-то момент Дэн Шак был в них самым плюсовым. А сильные реги кэша довольно долго продолжали их игнорировать. Все изменилось, когда в них начали играть Айк и Никита. Многие сказали: «Раз Никита играет, значит и нам стоит попробовать».

– В 2012-м ты играл турнир за $1 млн и подарил миру одну из лучших раздач в истории ТВ-покера.

– Клип длится чуть меньше 8 минут, а в действительности раздача длилась 15 минут. В конце концов Негреану попросил засечь время.

– По-моему, твоей речи во время этой раздачи уже достаточно, чтобы тебя включили в Зал славы.

– Причем они вырезали мою любимую часть. Мы с Тобиасом хорошие друзья, в какой-то момент я спросил: «Тоби, у тебя действительно тузы?» Он ответил: «Клянусь». На что я сказал: «Если ты их выбросишь, я больше никогда в жизни не поменяюсь с тобой долями».

Я специально назвал заведомо абсурдные руки, с которыми он должен был делать снэп колл – AQ или KQ. Когда он сказал, что у него рука сильнее, я подумал: «Что за херня происходит?» Комментаторы отметили, что я совершенно спокоен. Я действительно вообще не нервничал, что отлично видно в ролике. Просто понял, что такую сильную руку он точно не выбросит и внутренне простился с турниром.

– На начало раздачи у тебя было 12-13 блайндов верно? Интересно, на что он тебя положил?

– Без понятия. Думаю, даже у самых сильных игроков бывают моменты, когда мозг словно отключается. А Тобиас, несомненно, в тот момент был одним из сильнейших. Возможно, повлиял размер бай-ина. Причем тут совершенно неважно, какая у человека доля.

– Ты согласен, что сейчас покер переживает чуть ли не лучшее время в истории? Конечно, все относительно, и я не в курсе, как обстоят дела в открытых играх на $5/$10. Но я покупаю доли у других игроков, вижу, кто там играет. По-моему в 2008-м составы были не лучше. Единственная поправка – современные говнореги знают гораздо больше.

– Дело же не в составах, я согласен, что на $5/$10 они не особо усложнились. Проблема в том, что сильнейшим игрокам с этих лимитов сейчас просто некуда идти дальше.

– В мое время дорогой игры выше $10/$20 тоже не было, выше были только игры по приглашением. В них, конечно, было попасть намного проще, чем сейчас, но и в Bobby’s Room не мог зайти любой желающий, просто добавив свое имя в очередь.

– Вообще-то я примерно так туда и попал. Помню, что пришел играть одну из первых сессий в микс $200/$400 – это был один из самых дешевых лимитов. Увидел, что Робл, Раст и Бильзерян о чем-то договариваются с менеджерами. Оказалось, что в Вегас приехал Мэнни Пакьяо с друзьями и хочет поиграть в покер. Я спросил, пустят ли меня за стол. Они просто посчитали количество игроков на пальцах руки и сказали, что есть одно место. Ни с кем из участников я тогда особо не дружил, но оказался за одним столом с Пакьяо и какими-то ребятами из Нью-Йорка, любимым розыгрышем которых был олл-ин втемную на префлопе. Сейчас такое невозможно.

– Я, скорее, имел в виду, что раньше определяющим элементом успеха был скилл, а сейчас важнее психология и умение заводить знакомства.

– Я – худший человек для этой дискуссии. Всю карьеру я старался избегать закрытых игр и боролся с ними. Я все еще верю в романтику покера, поэтому считаю важным сохранить игры открытыми для всех. Очень рад, что это удалось сделать с микс-играми в Bobby’s Room. Безусловно, я согласен, что социальный аспект сейчас вышел на первые роли, но я всегда старался держаться от этого подальше.

– Как произошел твой переход в миксы?

– Я всех обыграл в хедз-ап NL на лимитах $5/$10 и $10/$20, начал следить за лобби $25/$50, там сидели 20 игроков, которые друг с другом вообще не играли. Несколько недель я наблюдал за ними и составил рейтинг. Сначала играл с самыми слабыми, постепенно дошел до лучших, а потом со мной тоже перестали играть. 21-м игроком, который сидит в лобби в ожидании фишей, я становиться не захотел. Я всегда играл в покер, чтобы обыгрывать других регуляров. Как Омар из «Прослушки», который зарабатывал тем, что грабил наркодилеров. Начал думать, что делать дальше, а на PokerStars как раз появились столы с лимитными играми. Я и еще несколько ребят из холдема начали играть $100/$200. Никто не понимал, что они делают, но нам было безумно весело. Благодаря тем играм я полюбил покер с новой силой. После «черной пятницы» я на 1.5 года уехал из Вегаса, чтобы продолжал играть в онлайне. Но потом понял, что не могу жить за пределами США, вернулся как раз к открытию Aria, где регулярно начал играть миксы $200/$400.

Для меня покер всегда был соревнованием, в котором я хочу дойти до вершины. А там сидели лучшие – Дойл Брансон, Фил Айви и другие. Всегда мечтал играть с ними.

– Наше поколение вдохновлялось звездами ТВ-покера 90-х. Как думаешь, сейчас молодые игроки вдохновляются Брайаном Растом или Скоттом Сивером?

– Было бы круто, но я сомневаюсь. Благодаря ESPN и недостаточно развитому интернету, звезды тех лет обрели особую ауру. Даже не представляю, что мне нужно сделать, чтобы достичь похожего эффекта В те годы любая фотография Фила Айви, например, с пачками денег под стулом, вызывала бурю на 2+2. Тут же возникала тема на 30 страниц, в которой все фантазировали, что именно там случилось. А Айви еще и интервью никогда не давал, поэтому вокруг него и возник ореол загадочности. Вряд ли сейчас кто-нибудь скажет «какой же Брайан Раст загадочный», увидев фотографию, на которой он ест сэндвич.

– Матч «Корпорации» против Энди Била сейчас тоже сложно представить. Скорее, всего, мы просто никогда не узнаем, если что-то подобное произойдет.

– С Билом связано одно из моих главных покерных разочарований. Когда он захотел поиграть во второй раз, Дойл позвонил мне и сказал, что Билл будет в Вегасе через 12 часов, и они хотят меня выставить. С Дойлом мы тогда были едва знакомы, просто иногда играли вместе. К сожалению, я был на Aussie Millions, и даже изучив расписание самолетов, убедился, что меньше чем за 16 часов добраться нереально. В итоге сыграл Тодд Брансон и выиграл $5 млн. Дойл мне позвонил, чтобы сообщить, что они справились и без меня. Еще помню, что спросил у Дойла, могут ли они взять меня в долю. Он со смехом ответил: «Естественно, нет».

– Как думаешь, тебя включат в Зал славы уже в следующем году? И вообще это тебя волнует?

– Волнует, хотя сам не знаю почему. Думаю, меня должны включить. Самое интересное, что все любят обсуждать, кто этого достоин, а кто нет. Хотя в реальности в мире есть всего человек 40, которые разбираются в этом вопросе. Многие из них уже являются членами Зала Славы и прекрасно меня знают по микс-играм.

– Проблема в том, что тебе исполнится 40 лет одновременно с Ником Шульманом.

– Эта проблема не новая. Мне кажется, абсурдным, что Исай Шейнберг до сих пор не включен. С другой стороны в этом году я бы тоже проголосовал за Антониуса, а в прошлом – за Раста. В идеальном мире выбирать должны 40 человек, у них должна быть возможность голосовать за нескольких кандидатов, а в Зал должны включаться все, кто наберет 75% или больше. То есть иногда никого не будут включать, а иногда сразу человек 6. Примерно такая система в бейсболе. Главное не допускать публичного голосования, потому что обычные болельщики вообще ничего не понимают. Например, у Теда Фореста уже практически нет шансов быть выбранным, хотя он точно достоин, и в свое время был одним из сильнейших. Но откуда об этом знать простым любителям покера?