Мне нравится играть с трудными соперниками

– На этой Мировой серии вы уже далеко прошли в турнире хайроллеров по 111k (13-е место) и омахе за 25k (10-е место). Начнём наш разговор с One Drop за 111k. Вы регулярно играете в самых дорогих турнирах. Продолжает ли участие в них вдохновлять так же, как раньше?
– Да, мне нравится играть турниры с трудными соперниками. Размер вступительного взноса менее важен, чем сила оппонентов. Чем плотнее поле, тем больше удовольствия я получаю от игры. При прочих равных условиях я всегда предпочту более сильный турнир более слабому.

– В самом деле?
– Да, без колебаний. Я играю в покер, потому что мне нравится борьба, особенно в турнирном формате, где, как мне кажется, появляется много дополнительных факторов, усложняющих игру. Мне это нравится, и я хочу ставить перед собой максимально сложные задачи.

– Как, в таком случае, вы настраиваетесь на турниры с низкими бай-инами, в которых тоже регулярно участвуете? Ведь и возможный выигрыш, и удовольствие от встречи с сильными соперниками в них намного уступает турнирам хайроллеров...
– Боюсь, этого не избежать – если сравнить мою игру в турнирах за $500 и $100,000, концентрация в них будет разной. Но границей для меня являются турниры за $5,000 или $10,000 – начиная с этого уровня бай-инов, моя концентрация обычно находится на одном уровне. В онлайне этому соответствуют турниры SCOOP за $2,000 – в них я достаточно сфокусирован и играю в полную силу.

– Турниры суперхайроллеров всегда вызывают повышенный интерес. Вы играли в One Drop за миллион долларов, который транслировался по ESPN и находился в центре внимания прессы. Насколько сильно влиял на вас весь этот ажиотаж?
– Я сажусь в такие турниры, чтобы играть в покер. Внимание прессы мне не нужно, в отличие от профессиональных игроков, имеющих спонсорские контракты или стремящихся заполучить их. Но никакого вреда от повышенного ажиотажа вокруг турнира я тоже не испытываю. Предпочёл бы, чтобы турниры, в которых я играю, не показывали по телевидению, но, раз уж так сложилось, что они обычно интересуют прессу, так тому и быть.

– А вам нравится смотреть покер по ТВ?
– Вообще-то да. К сожалению, обычно покерные шоу показывают только отдельные раздачи, которые на высоком уровне не несут особого смысла, поскольку теряется предшествующая им динамика. Но иногда появляются шоу, в которых демонстрируют все раздачи. Для меня это намного лучше.

– Вы работаете над игрой?
– Не люблю ничего делать вполсилы, и покер – не исключение. Я прочитал от 50 до 100 книг о покере, смотрю обучающие видео, занимаюсь самостоятельно. Некоторые аспекты покера, должен сказать, практически не исследованы, и с моей стороны, наверное, тоже не стоит говорить о них, но интересной информации всё равно очень много. И игра постоянно развивается.

День, когда решат безлимитный холдем, будет очень интересным. Уверен, что он придёт, хотя, может быть, не так уж скоро. Но когда появится решение, мне будет очень интересно на него взглянуть. Скажем, в турнирах мы обычно открываемся рэйзом от двух до трёх больших блайндов. Это общепринято, и мало кто отклоняется от нормы. Но нет никакой гарантии, что это оптимально. Может быть, когда появится решение, мы узнаем, что надо было рэйзить 6 бб? Конечно, ответ будет зависеть от размера стеков...

– Вы рассуждаете о покере с математической, технической точки зрения. Насколько это совместимо с получением эмоционального удовольствия от игры? Или для вас это больше наука, объект исследования, а не игра?
– Не хочу создать впечатление, что я всё свободное время изучаю покер. Я не профессиональный игрок, у меня другие деловые интересы. А покер – это, так сказать, моё основное хобби, серьёзное хобби. И, конечно, я бы не занимался им, если бы мне это не нравилось. Я не работаю над игрой и не участвую в турнирах, когда это не доставляет мне удовольствия.

– Как именно вы занимаетесь?
– Смотрю видео, читаю – не только книги, но и форумы. В начале пути дискуссии на форумах дали мне очень много. В последнее время находить что-то интересное получается реже. Такое ощущение, что интеллектуальный уровень дискуссий стал несколько ниже. Но, возможно, несколько лет назад я просто знал намного меньше. Зато видео стали просто отличными. Качество контента на некоторых сайтах впечатляет.

– На турнире суперхайроллеров вы целый день сидели справа от Скотта Сивера...
– Ха-ха-ха! Да, весь первый день я отыграл на этой незавидной позиции. В какой-то момент к столу подошёл турнирный директор и сказал, что сейчас пересадит игрока на большом блайнде – то есть меня. Но через минуту выяснилось, что они ошиблись, и я остался на старом месте. Думаю, это стоило приличной суммы ожидания... Второй день начинался с редро, но на новом столе я снова оказался справа от Скотта! Так что весь турнир, от старта до своего вылета, я отыграл справа от него. Это худшая позиция, когда у Скотта есть стек...

– Причина, по которой я задал этот вопрос, в том, что за последние несколько недель я много раз слышал мнения о том, что Скотт Сивер на сегодняшний день является лучшим игроком в мире. Об этом мне говорил даже Фил Айви! Вы всегда стремитесь играть с сильнейшими соперниками, поэтому расскажите о том удовольствии, которое вы получили, отыграв почти два дня в худшей возможной рассадке – без позиции против Сивера! На что это похоже?
– Конечно, это очень тяжело. Но есть и плюс – если собирать хорошие руки, можно получить очень большой стек. Ожидание от лучших комбинаций резко увеличивается. Он всегда старается оказывать максимальное давление, во многих ситуациях при выходе хороших карт будет блефовать, и крупно. На этом его можно ловить... С пограничными руками с ним очень тяжело – надо сразу решить, сбрасывать их на ранних улицах или морально готовиться к безумным коллдаунам. Потому что Скотт не остановится! По-моему, больше всего он получает с игроков, которые со средними руками платят одну-две улицы, а потом сдаются на большую ставку на ривере. Против Скотта приходится рисковать.

– Но в целом вам понравилось?
– Да, хорошая была игра. Просто мне не зашло, и несколько раз у меня была приличная, но худшая рука. Один из примеров – я открылся на первой позиции с Ax Qx , он заколлировал с Ax Jx , открыли флоп Ax Jx x . Я ставил флоп, сыграл чек-колл тёрн и чек-колл ривер. Это стоило мне много фишек. Уверен, за первый день я проиграл ему прилично больше начального стека. Собирал деньги со всего стола и отдавал их Скотту...

– В итоге в турнире он занял второе место.
– Да, и это меня совершенно не удивило.

– Назову несколько имён игроков, которые тоже попали в деньги в этом турнире: Дюхамель, Колман, Сульски, Зинно, Каверман, Лихтенбергер, Гастингс, Рэйсенер... Все они играют по-разному, иногда очень по-разному. Что, по вашему мнению, отличает хороших игроков от лучших?
– Разница, в любом случае, будет невелика: на этом уровне не бывает, чтобы кто-то был на голову сильнее остальных. Ещё есть ряд игроков, которых считают топовыми, но они, как мне кажется, несколько слабее и не вполне годятся на этом уровне. Возможно, моего собственного уровня не хватает, чтобы судить об их истинной силе, но я бы, скорее, опасался неизвестных гриндеров мидстейкс из онлайна.

– Теперь я хочу услышать имена.
– Не буду никого упоминать. Из перечисленных выше почти все очень сильные игроки.

– Вы следите за всеми раздачами за столом или основное внимание уделяете своим?
– О, конечно, за всеми. Я внимательно отслеживаю даже самые тривиальные розыгрыши.

– Следующая тема может оказаться неприятной, но я хочу об этом поговорить. Когда люди видят, что Талаль Шакерчи, успешный бизнесмен, садится играть в очень дорогие турниры, они автоматически зачисляют его в категорию фишей. Как вы относитесь к тому, что вас упоминают в одном контексте, например, с Джоном Морганом, который, хоть и намного богаче, намного менее опытен во всём, что касается покера.
– То, каким люди видят меня – это их личное дело. Я не против, когда меня считают неопытным, слабым игроком. За столом это даже хорошо. Но мы играем примерно в одних и тех же составах достаточно давно. Соперники уже сделали выводы. Скажем, со Скоттом Сивером я играл 20-30 раз, не считая онлайна. Считает ли он меня слабым игроком? Не знаю.

– А если говорить о мнении людей, которые не играют с вами, а только следят за покерной прессой?
– Вряд ли это имеет для меня значение. Да, наверное, у многих я прохожу как бизнесмен. Я немолод, работаю в финансовой сфере, поэтому включаются стереотипы. Они существуют также в отношении молодых игроков из Европы, женщин и так далее. С этим ничего не поделаешь. Но соперники за столами уже давно поняли, что на стереотипах далеко не уедешь, и оценивают каждого по достоинству.

– В 9-м сезоне ЕРТ вы выиграли турнир хайроллеров с бай-ином 10k. Можете сравнить удовольствие от этой победы с каким-нибудь достижением в деловой сфере?
– Успех в бизнесе намного важнее. Там моя карьера. Деньги, которые можно проиграть или выиграть в бизнесе, намного серьёзнее. Успехи в хобби приятны, но не более. Мне достаточно сознавать, что я не являюсь безнадёжным аутсайдером против сильнейших игроков – кроме этой победы у меня было несколько попаданий в призы за 20 или 30 турниров.

– А сам факт победы в турнире имеет для вас какое-то значение?
– Конечно. Я играю на победу каждый турнир. Победы приносят максимальное удовольствие, но только когда они сопровождались хорошей игрой. Иногда у меня остаётся осадок и после побед, если они пришли в результате грубых ошибок.

– Я редко интервьюирую деловых людей, а карьеры покерных профессионалов все похожи – начинали снизу, постепенно поднимались, где-то выстрелили и т. п. Ваш путь, очевидно, был другим. Расскажите о том, как вы пришли в покер.
– Я начал играть в покер по-настоящему в районе 2008 года, когда один из покерных румов вышел на фондовую биржу. Моя компания вложилась в Party Poker, но перед тем, как принять решение, я захотел поближе разобраться с тем, как всё это работает. Я создал аккаунт и сыграл несколько турниров. Не знаю, почему, но я начал с МТТ и всегда играл только МТТ. Довольно быстро выиграл турнир за 10 или 20 долларов, который оказался отборочным к сателлиту на WSOP. Потом сыграл сателлит – и отобрался на Мировую серию. Так я впервые принял участие в главном турнире и получил большое удовольствие, хотя играл, конечно, очень слабо.

Потом я начал читать книги о покере, обычно в поезде по дороге на работу. И продолжал играть. За следующие пару лет я выиграл 15 или 20 путёвок на WSOP. Эти турниры были для меня очень выгодными, потому что большинство соперников плохо понимали специфику сателлитов. И играть было довольно весело. С тех пор я каждый год приезжаю на Мировую серию...

– Как относятся деловые партнёры к вашим успехам в покере? Если просто загуглить ваше имя, на первом месте будут сообщения, посвящённые покеру...
– Наверное, некоторых это удивляет, но обычно достаточно объяснить, что это хобби, которым я занимаюсь в свободное время. Между покером и бизнесом много общего, зачастую и там, и там требуются одинаковые качества характера. Многие топовые игроки в покер могли бы стать отличными трейдерами, и наоборот. Айк Хэкстон, Скотт Сивер... Умные игроки, которые глубоко анализируют игру и отличаются крепкими нервами. В Сити я часто вижу людей, которые могли бы блистать в покере.

– Если бы в вашем бизнесе был аналог Hendon Mob, где бы вы оказались в этих списках?
– Мир хеджевых фондов структурирован сложнее, чем мир покера, сделать единую базу было бы проблематично – есть различные сегменты и т. п. Таких компаний в мире примерно 20 тысяч. Средний хеджевый фонд живёт три года. Если вы думаете, что в покере высокая конкуренция, попробуйте финансы! На кону огромные деньги, за которые сражаются очень умные люди – акулы бизнеса, гениальные выпускники лучших университетов и так далее. Даже выжить в такой обстановке – уже неплохо. Мы работаем 18 лет. Прибыль по отношению к средствам, находящимся в управлении, за этот период в среднем составляет 21%. Думаю, это один из двух или трёх лучших показателей в нашем сегменте – мы работаем с европейскими акциями.

– Ваш фонд оценивают в 3 миллиарда долларов. Как вам спится по ночам? Такая ответственность...
– Ну, это как в покере – с какого-то момента ты перестаёшь обращать внимание на то, сколько стоят фишки, которыми ты играешь. Неважно, какая сумма на кону – ответственность перед клиентом, доверившим вам управлять своими деньгами, всегда максимальна. Пожалуй, стресс от моей работы заметно выше среднего, но для неё требуются определённые качества характера, определённый темперамент, которые помогают справиться со стрессом.

Бывает, играешь в турнире за $1,000. Кто-то надолго задумывается над решением. В паузе ты снимаешь трубку и принимаешь решение о стомиллионной сделке – а реагировать нам часто надо очень быстро...

– Можете назвать самую крупную ставку, которую вы когда-либо сделали на рынке акций?
– Не совсем корректно сравнивать ставки по сумме, потому что риски бывают совершенно различными. Вложить миллион долларов в перспективную компанию, занимающуюся биотехнологиями, которая может выстрелить или прогореть, намного рискованнее, чем вложить 10 миллионов в давно работающую фирму. Так что ответить на этот вопрос с учётом рисков может быть непросто. Но иногда, очень редко, возникают ситуации, когда выгодно делать максимальные ставки. Это как зайти в казино и обнаружить автомат, который выдаёт деньги после каждого спина. Долго оставаться незамеченным это не может, но если оказаться среди первых...

Нечто подобное произошло в 2007-м или 2008-м. Произошло слияние между голландской и английской сталелитейными компаниями. И акции компании, ставшей единой, торговались на английской и голландской биржах. Однако эти акции не были одинаковыми. С помощью одних можно было осуществлять определённые действия, с другими – нет. На практике это значило, что одни акции стоят на 20% дороже, чем другие. Разница пряталась в коротком параграфе, написанном мелким шрифтом в техническом документе. Мы его обнаружили и начали скупать одни и продавать другие. Каждый раз, когда мы покупали английские акции на миллион и продавали голландские, мы богатели на $200,000. Автоматически! В таком режиме мы проработали полтора дня. Все трейдеры оставили другую работу и были брошены на этот участок. Не помню точно, сколько сделок мы успели провести, кажется, оборот получился порядка 100 миллионов долларов. Так что по обороту это было самой большой сделкой, но риск при этом был минимален.

– Значит, ваш обычный день на работе – чтение мелких шрифтов в скучных технических документах?
– О нет! Этим я стараюсь заниматься как можно реже. Обычно я читаю отчёты о компаниях и принимаю решения – о долгосрочном инвестировании или игре на понижение. Чаще всего потенциальная выгода очень маленькая – 20-30%. Крупные «доезды» редки. И примерно в половине случаев наши аналитики ошибаются. Перевес невелик, дисперсия большая, но если у вас получается принимать правильные решения немного чаще, чем неправильные, это приносит большие деньги.

– Я бы с удовольствием говорил с вами ещё три часа, но сейчас идёт перерыв на ужин, а потом вам предстоит сыграть ещё несколько уровней, поэтому задам свой последний вопрос. Вы достигли уровня благосостояния, на котором можете позволить себе всю оставшуюся жизнь провести в праздности. Почему вы не уходите с такой нервной и выматывающей работы? Что движет вами?
– В последнее время я снизил собственную деловую активность и больше занимаюсь филантропией. Можно сказать, главная причина, по которой я не ухожу на пенсию, в том, что значительная часть заработанных мной деньги будет идти на благотворительность. Когда знаешь, сколько жизней может изменить к лучшему твоя работа, это мотивирует продолжать.