– Привет, Дэн. Как дела?
– Все отлично, у нас 12:30, только что проснулся.
– Сколько, кстати, тебе лет? Ты же с Восточного побережья?
– Мне 29, родился в Нью-Джерси, но последние три года живу в Калифорнии.
– С чего началось твое знакомство с миром карт?
– С победы Криса Манимейкера, мне тогда было всего 10. Я обожал спорт и целыми днями смотрел ESPN. Покер, естественно, тоже не пропускал. А тот турнир с Манимейкером, Харрингтоном и Фархой показывали во всех подробностях. Прекрасно помню, что финальный стол смотрел в гостях у друга, отец которого был нашим тренером по бейсболу. Мы с другом нашли темные очки и тоже начали играть в карты под смех его родителей.
Потом уже дома я постоянно просил родственников поиграть со мной. Когда начался бум, мой старший брат, которому в тот момент было 18, начал играть в онлайне на Paradise Poker. Он играл SNG за $15, а я все время сидел рядом и смотрел. Я стал по-настоящему одержим покером, уговорил отца купить мне все книги Харрингтона, в тайне от всех завел себе аккаунты в румах и играл на плеймани, а иногда фрироллы. Когда что-то выигрывал, сразу ставил весь банкролл на стол. Дисциплины в таком возрасте, естественно, не было. Так продолжалось примерно до 14 лет.
– Почему выбрал именно покер? Что тебя так привлекло?
– Я всю жизнь любил соревноваться, даже сейчас играю в основном в те игры, где есть какие-нибудь рейтинги. А в покере можно ещё и себя обеспечивать, он мне подходил по всем параметрам. Я уже тогда понимал, что в других играх нормальные деньги получают только самые топы. В детстве я на высоком уровне играл в шахматы, позже в Halo, Hearthstone и другие игры. В шахматы больше всего, родители даже оплачивали мне занятия с гроссмейстерами, но те постоянно жаловались, как сложно зарабатывать в шахматах. А после победы Манимейкера везде развивали идею, что в покере любой может добиться успеха.
– Шахматы тебя как-то подготовили к покеру?
– Разве что в каких-то второстепенных аспектах. Вообще термин «подготовка» применительно к покеру достаточно странный. Я понял, что буду профессионалом уже в колледже и сразу бросил учебу. Попытался убедить несколько друзей, которых считал гораздо умнее себя, последовать моему примеру. Но быстро понял, что к покеру нельзя подготовиться. По-настоящему понять, способен ли ты добиться успеха, можно только в период первого серьезного даунстрика, особенно в офлайне. Это может буквально разрушить мозг, и к этому невозможно подготовиться заранее. Очень важно в такие моменты не менять стратегию и подход к игре, а это никак не связано с умственным развитием и успешностью в других областях.
– Тут, наверное, основная причина в том, что результат в покере ничего не говорит о качестве проделанной работы. Можно выиграть отдельную раздачу, но это еще не значит, что она была хорошо сыграна.
– Согласен, причем в теории все игроки это понимают, но на практике это удается далеко не всем даже опытным профессионалам.
– Могу рассказать на личном примере, насколько твердолобыми могут быть игроки. На одном азиатском приложении я попался на суперюзеров и играл с ними целый месяц. Продолжал убеждать себя: «Я же играю против 70/3 и таких по 5 человек за каждым столом, как я могу им проиграть?» Потом изучил базу и все понял, но потребовался целый месяц, чтобы я хотя бы что-то заподозрил. На твой взгляд, в чем главные причины подобных проблем?
– Неумение совладать с эмоциями. Если человек на это не способен, то у него будут огромные проблемы в покере, особенно в сложных составах. В закрытых играх есть решение – просто забанить всех, кто сильнее. Но в большинстве случаев так не получится. Как я уже сказал, я рос на трансляциях ESPN и многие регуляры телевизионных эфиров стали для меня кумирами. Потом я пересекся со многими за столами и увидел, насколько мое представление не соответствует действительности.
– Что ты тогда почувствовал?
– Немного расстроился из-за того, что среди них оказались откровенные лудоманы, которые просто не могут контролировать свою жизнь. Но были игроки, которые оправдали мои ожидания, и я стремился им подражать.
– Как ты определял, кто успешный, а кто нет?
– Самый очевидный признак – умение выигрывать на дистанции. Но это очень сложно определить на глаз, тем более у многих может быть какой-то бизнес на стороне. Делал какие-то выводы из общения, из их отношения к игре, разговоров со знакомыми. Кажется, со временем научился довольно точно определять, кто действительно умеет играть, а кто только делает вид.
– Назови самые явные «красные флажки»?
– Первый, это, конечно, когда начинают просить в долг. В офлайне я начал играть в 18 и был шокирован количеством игроков, которые буквально клянчат деньги за столом, а потом не отдают их, причем даже смехотворные суммы. В покерном комьюнити вообще не принято называть должников. Потому что у них есть сверхъестественная способность, несмотря на все долги, находить деньги и возвращаться в игру, где их с радостью ждут. К сожалению, в покере очень распространены такие паразитические отношения, особенно на хайстейкс.
– Как родители относились к покеру, когда тебе было 10-14 лет?
– Я делал все, чтобы скрыть все это от них. Но периодически они узнавали и устраивали скандалы. И правильно делали, потому что это было явно нездоровое увлечение. Я абсолютно не умел контролировать свои эмоции. Мне безумно повезло, что к совершеннолетию я не потерял интерес к покеру и заставил себя взяться за голову.
Период с 14 до 16 лет – это бесконечная череда выигрышей в фрироллах, мелких депозитов и проигрышей. У меня даже есть яркие лудоманские истории из тех времен. Например, когда мне было 16, мы с классом поехали в Северную Каролину на какие-то экскурсии. Но я все пропустил, потому что целыми днями играл в покер и раскрутился со $150 до $20k. Закончилось все хедз-апом в лимитный холдем на $200/$400 с каким-то регом, который держал лобби. Естественно, я проиграл все до копейки за 30 минут и потом сидел в полной прострации среди одноклассников.
– После школы ты пошел в колледж?
– Да, школу закончил в 2011-м, как раз после «черной пятницы». Думаю, мне очень повезло, что так произошло, потому что до этого мои отношения с покером были максимально токсичными. Я переехал учиться в Калифорнию, завел много новых друзей и в следующие два года практически не играл в покер.
После второго курса мы с друзьями поехали в казино Turning Stone, где можно играть с 18 лет. Это был мой первый опыт в офлайне. «Ничего себе, оказывается можно играть и наблюдать за эмоциями соперников, – удивился я. – Я просто не имею права проигрывать в таких составах». В отличие от онлайна, тут я сразу поверил в себя и понял, что хочу и могу всех их обыграть. Я начал читать книги, обращал внимание в первую очередь на психологию и боролся с желанием после нескольких неудачных раздач просто пушить все подряд.
Довольно быстро начал играть в плюс. В Turning Stone мы поехали на выходные, а я задержался на два месяца. Взял с собой $1,000, и привез домой более $100k. Играл по 14 часов в день на $2/$5 и $5/$10. Максимальный бай-ин на $2/$5 – $500, а у меня было около дюжины сессий, когда я раскручивался до $5k и больше. Еще была одна ночь, когда я играл хедз-ап $10/$25 против не самого сильного соперника, в тот день я выиграл треть от всего профита.
Составы были невероятные. Например, каждую пятницу приезжал дедушка, который в первой раздаче всегда блефовал на весь стек, а остаток сессии играл невероятно тайтово. И он ни разу не изменил этой традиции. Мне понадобилось две сессии, чтобы его раскусить. После этого первую раздачу с ним я играл с ним небольшим 3-бетом на префлопе, потом, если у меня что-то было, коллировал все улицы, а если не было – пушил терн. Получал гарантированные $300 каждую пятницу. Сейчас такого уличного покера уже не найти.
Эта поездка вернула мне любовь к покеру. Я вернулся в колледж, отучился семестр, а накануне 21-го дня рождения забрал документы. Родителей это не обрадовало. Сейчас они смирились, но понадобилось несколько лет. До этого ни один семейный обед не обходился без уговоров вернуться в колледж. Но это было вполне объяснимо, они прекрасно знали, чем для меня закончились покерные эксперименты в школе.
– Тебе 21, и у тебя $100k. Как ты планировал действовать дальше, придумал себе какие-то жесткие правила?
– Сначала я агрессивно использовал банкролл, потому что была возможность в любой момент вернуться в колледж. Я не собирался гриндить мелкие лимиты, а сразу настроился на выстрелы. $100k – это большие деньги, но я понимал, что после колледжа спокойно заработаю их на обычной работе.
Бросив колледж, я почти сразу отправился в Европу на WSOP, кажется, тогда европейский этап Мировой серии проходил где-то под Парижем. Там я познакомился с Эллиотом Смитом, который уже много лет играл хайстейкс на Старзах. Мы начали общаться, ему понравилась моя игра, и он выставил меня на мейн. Тогда я ничего не выиграл, но мы продолжили общаться. Вероятно, я погорячился, когда сказал, что в 21 стал относиться к покеру серьезно. Это произошло чуть позже, ха-ха.
Следующая остановка – PCA. В один день Эллиот подошел ко мне и сказал, что есть место в невероятно сладкой игре – PLO $25/$50. Я ответил, что даже толком не помню правил. Он сказал, чтобы я не беспокоился о такой ерунде и пообещал взять любой процент. Я пришел за стол со своими $2.5k и $7.5k Эллиота. На месте выяснилось, что в игре есть обязательный страддл $100 с баттона, и в каждой раздаче кто-нибудь обязательно ставил рестраддл $1,000. То есть я каждый круг платил по $175, чтобы поиграть пуш-фолд. Решил играть только на тузах, дождался первых, выставился 60 на 40 и удвоился. Через пару кругов выставился опять и устоял уже в банке на $40k. Два часа все выкидывал, опустился до $30k, но еще раз удвоился с тузами.
Нормальный человек бы уже закончил, но я продолжил играть. На PCA покерный рум на ночь закрывался, и дилер объявил, что мы играем последнюю раздачу. Я прекрасно помню ее до сих пор. Один парень из Детройта со словами «fuck it» поставил страддл $6k, другой за ним сделал колл втемную. Я поставил пот с две масти, получил колл от второго. Открылся флоп , мы прочекали, я это сделал, потому что испугался. Терн , соперник наконец посмотрел две карты и поставил банк, а я запушил. Ривер – бланк, у меня всего лишь пара дам. Соперник открыл две карты, которые посмотрел – . Потом очень медленно начал натягивать остальные, и когда я уже взмок от пота, сказал, что я выиграл. Банк $120k поехал ко мне, и это было больше, чем весь мой банкролл на начало раздачи.
– Почему Эллиот сам не сел, а отправил тебя?
– Хороший вопрос, я даже не знаю. Наверное, очень верил в меня. И он до этого вообще не играл в PLO, а у меня в школьные годы был опыт лудоманских сессий в любые игры. В последние два года мы почти не общаемся, с началом ковида наши дороги немного разошлись.
– Как дальше развивалась твоя карьера?
– Эллиот пригласил меня к себе. Я собрал вещи и поехал в Ванкувер. Он тогда входил в число сильнейших регов на $25/$50 и постоянно зарубался с Трутеллером, который был очевидным топ-1. Я и близко не играл на таком уровне и переключился на миксы. Еще до переезда успел поиграть их в Commerce.
Играя NL $10/$20, я обратил внимание, что за моим столом все молодые и голодные, а в лимитках все старше 50, и они как будто даже не стараются. В своей первой сессии я подсел за стол в 4 утра, когда Барри Гринстайн играл хедз-ап против местного рега. Правила бадуги и трипл-дро я изучал прямо за столом. В одной из раздач в бадуги вскрыл Барри с парой, он потом мне очень вежливо объяснил, что это не самая лучшая комбинация в эту игру.
Но мне очень повезло, что общий уровень в миксы был тогда очень плохим. Я начал общаться с регами, нанял тренера и очень быстро стал играть в плюс. Потом переехал в Ванкувер. В то время на Старзах вообще не было регов бадуги, в лобби сидел один парень из Турции, но играл он не очень хорошо. Еще регулярно приходил игрок из Азербайджана, который играл 100% рук и регулярно менял по 4 карты. Он играл $100/$200, но если проигрывал, шел на $200/$400 и $400/$800. Как только выходил в ноль, сразу закрывал столы. Появлялся он каждый день в одно и тоже время и благодаря ему я стал регом бадуги. Со временем стал играть хедз-апы с тем турком и Владимиром Щемелевым. За этот период мне удалось очень прилично выиграть. И тут мне опять очень повезло, потому что вскоре в лобби появились Шон Диб, RaulGonzalez и Йоханнес Беккер, которые меня бы порвали.
Параллельно мы с Эллиотом продолжали кататься по сериям. Во время поездки на EPT в Монте-Карло ему удалось получить два места в закрытой игре NL $200/$400. Я сел в нее за 20%, за столом играли Антонио Эсфандиари, Сорел Мицци и два русских парня, вокруг которых игра и собралась. В первой же раздаче Антонио на UTG открылся $1,200, получил три колла, у меня на SB были , я тоже заколлировал. А русский парень на BB начал хихикать и сделал рейз $25k. Антонио заплатил. У них были очень глубокие стеки, а я сел с $20k и поставил все в центр. Открылся одномастный флоп без моих мастей, русский сразу объявил олл-ин $300k, Антонио выбросил. Открыли валета и мелкую карту в масть. «Твое », – сказал я. «Нет», – улыбнулся он и открыл без мастей. Меня била дрожь от эмоций, а этот парень начал радоваться, что ему удалось заблефовать Антонио. На основной пот ему, очевидно, было плевать.
В конце сессии этот русский спросил у меня: «Ты завтра играешь по $25k?» Я покачал головой. «Теперь играешь», – он бросил мне фишку на $25k и сказал, что у меня 20%. Это был мой первый турнир хайроллеров. Самое интересное, что он не оставил мне никаких контактов, чтобы я мог с ним связаться, я даже его имени не знал и больше никогда в жизни не видел. Возможно, он бы меня сам нашел, если бы я прошел в деньги, но, честно говоря, не исключаю, что утром он про меня даже не вспомнил. Из турнира я вылетел до призов.
– А неудачные выстрелы у тебя были?
– Конечно. Безоблачными были только первые полгода. Самый жесткий даунстрик я пережил, когда начал играть в китайский. Играл я неплохо, но не смог обыграть знаменитого Мэтта Керка. Я был уверен, что играю сильнее, но у нас было три матча, и он каждый раз выигрывал все, чем я был готов рисковать.
– Вы играли на том сомнительном приложении?
– Да, тогда все там играли. На Мировую серию 2015 года приехали какие-то русские, которые точно пихали, они выиграли кучу денег, а когда их раскрыли, просто уехали со словами «спасибо за халявные деньги, идиоты». Мэтту я проиграл 2/3 банкролла, прежде чем заставил себя остановиться. Этот матч стал для меня перезагрузкой, после которой я пересмотрел отношение к покеру. Спустился по лимитам, стал внимательно следить за результатами, играл только, когда у меня есть 400 бигбетов на лимит, отказался от длинных сессий, спокойно заканчивал в минусе и не пытался отыграться.
– Почему именно этот проигрыш на тебя так повлиял?
– Сам не знаю. Мне было 22 года, а за спиной уже было 12 лет карьеры нестабильного и по факту минусового игрока. Я понимал, что могу стать плюсовым, не хватало лишь самоконтроля. Почему проигрыш Мэтту стал тем самым переломным моментом я и сам затрудняюсь ответить. Может, я подошел к точке, после которой пришлось бы уже бросать покер и сработал инстинкт самосохранения.
– Сколько времени ты в итоге провел в Канаде?
– Совсем немного, с января по июнь. Принял решение возвращаться в США после той поездки в Монако. Сразу начал гриндить офлайн кэш в Лос-Анджелесе. Была одна очень успешная серия LAPC, во время которой я просто не мог проиграть. Из 60 сессий 55 закончил в хорошем плюсе. Причем лимиты постоянно росли. Начинали на $100/$200, а заканчивали на $800/$1,600, и правила банкролл-менеджмента я больше не нарушал. Выигрывал примерно по 30 бигбетов в день.
С тех пор особых проблем в карьере уже не было. Попытался закрепиться в Bobby’s Room, но не получилось. Но к этим сессиям я подходил очень ответственно и почти не рисковал. Считаю себя одним из лучших игроков в миксы, во всем мире есть, наверное, человек 10 сильнее меня. Но у всех есть свой предел. Обычно я не воспринимаю фишки за столом, как деньги и даже на высоких лимитах суммы на меня не давят. Но на $1,500/$3,000 это изменилось, я начал говорить себе, что в этом банке разыгрывается машина, а в этом – уже целый дом. Я два раза пытался закрепиться в этой игре, но проиграл по 100-200 бигбетов и отказался от этой идеи. Возможно, просто не повезло.
Сейчас я действую гораздо спокойнее. Иногда играю $400/$800 в Вегасе, но из-за ковида почти весь экшен переехал в онлайн. Тут я играю $150/$300, $200/$400 и даже $800/$1,600. В онлайне меньше дисперсия, намного больше рук, и меня пока все устраивает…